разве ему

1) вопр. не переводится; если стоит отдельно, переводится словами vraiment?, pas possible?

2) (в смысле "может быть") разг. si (+ imparf)

3) (в смысле "если не") разг. à moins que ne (+ subj), à moins de (+ infin)

  Гражданин Кейн

   1941 - США (119 мин)

     Произв. RKO, Mercury Theatre Production (Орсон Уэллс)

     Реж. ОРСОН УЭЛЛС

     Сцен. Герман Дж. Манкивиц. Орсон Уэллс

     Oпер. Грегг Тоуленд

     Муз. Бернард Херрманн

     Худ. Ван Пест Полглейз, Перри Фергюсон, Даррелл Силвера

     В ролях Орсон Уэллс (Чарлз Фостер Кейн), Джозеф Коттен (Джедедайя Лиланд), Дороти Камингор (Сьюзен Александер Кейн), Эверетт Слоун (мистер Бернстайн), Джордж Кулурис (Уолтер Паркс Фетчер), Рей Коллинз (Джеймс У. Геттис), Рут Уоррик (Эмили Нортон Кейн), Эрскин Сэнфорд (Герберт Картер), Уильям Алленд (Джерри Томпсон), Агнес Мурхед (миссис Кейн), Ричард Беэр (Хиллмен), Пол Стюарт (Реймонд).

   На ограде поместья «Занаду» висит табличка с надписью «Вход воспрещен». В замке умирает одинокий мужчина. Он выпускает из рук стеклянный шар, внутри которого снег падает на маленький домик, и произносит одно лишь слово: «Rosebud» («бутон розы»). Его тело обнаруживает медсестра. Выпуск кинохроники вкратце пересказывает жизнь и карьеру этого человека - Чарлза Фостера Кейна. Поселившись в роскошном поместье «Занаду» (постройка которого, впрочем, так и не была завершена), Кейн загромождал его своей коллекцией, прежде всего - скульптурами, которые зачастую даже не извлекались из ящиков. Ему принадлежали 37 газет, радиостанция, здания, корабли и т. д. В 1868 г. его мать, хозяйка гостиницы, получила в счет погашения долга бумаги на владение заброшенного золотого прииска в Колорадо. Оказалось, что прииск находился на сказочной жиле - 3-й в мире по величине. Кейн начинает политическую карьеру: его причисляют то к фашистам, то к коммунистам, сам же он называет себя простым американцем. С 1895 по 1941 г. он занимает все возможные политические посты, вызывая в народе то любовь, то ненависть поочередно. Со своей 1-й женой, племянницей президента США, он разводится в 1916-м; через 2 года она погибает вместе с их сыном в авиакатастрофе. Кейн женится на оперной певице Сьюзен Александер, для которой строит «Оперу» в Чикаго. Этот брак также заканчивается разводом. В 1916 г. Кейн бьется за пост губернатора штата Нью-Йорк, но терпит поражение на выборах. Скандал, связанный с его частной жизнью (его застают с певицей - той самой, на которой он впоследствии женится), лишает его шансов на успех. После кризиса 1929 г. его империя несет серьезные убытки. Выступая по радио, он утверждает, что никакой войне не бывать. Он превращается в старика, которого никто не принимает всерьез, и в 70 лет умирает.

   Хроника заканчивается; после просмотра директор новостного агентства дает журналисту по фамилии Томпсон задание выяснить смысл последних слов Кейна: «бутон розы». Первым делом Томпсон направляется в кабаре Сьюзен Александер в Атлантик-Сити. Та не трезва и отказывается его принять. После этого Томпсон получает разрешение ознакомиться с рукописными мемуарами Фетчера, бывшего опекуна Кейна.

   1-й ФЛЭШБЕК: В 1871 г. вопреки воле отца мать Кейна поручает ребенка заботам Фетчера, которому также переходит его состояние. Маленький Чарлз толкает Фетчера и бьет его санками. Он отчаянно противится расставанию с родителями. В 25 лет, исключенный из нескольких колледжей, он становится 6-м в списке богатейших людей планеты. Среди всех его владений лишь одно интересует Кейна: газетенка «Инкуайрер». Кейн лично берется управлять ею по новым методам. «Инкуайрер» не пропускает ни одного скандала, включая тот, в который замешана железнодорожная компания, одним из главных акционеров которой является Кейн. В 1929 г. он уступает права на все свои газеты. «Если бы я не был богат, - говорит он, - я мог бы стать великим человеком».

   НАШЕ ВРЕМЯ: Томпсон находит Бернстайна, ближайшего помощника Кейна.

   2-й ФЛЭШБЕК. Бернстайн вспоминает, как Кейн взял управление «Инкуайрером» в свои руки. Кейн располагается в редакции и проводит там 24 часа в сутки. Он сочиняет и публикует декларацию принципов, в которой клянется всегда отстаивать права человека и говорить только правду. Вскоре тираж «Инкуайрера» обгоняет тираж главного конкурента - газеты «Кроникл», некогда в 20 раз больший. За 6 лет Кейн переманивает к себе весь редакторский штат «Кроникл». Успех газеты отмечается широким банкетом с танцовщицами мюзик-холла. Кейн покупает в Европе самый крупный бриллиант на планете. Он женится на Эмили Нортон, племяннице президента США.

   НАШЕ ВРЕМЯ. Бернстайн выдвигает гипотезу, что «бутон розы» - это вещь, потерянная когда-то Кейном. Он советует Томпсону расспросить Лиланда, однокашника Кейна, который некогда был его лучшим другом. Томпсон направляется в больницу «Хантингтон», где доживает свои дни стареющий Лиланд. Тот рассказывает ему о Кейне: «Он всегда поступал жестоко… В нем было определенное благородство… Он никогда не откровенничал о себе… Он придерживался самых разных мнений».

   3-й ФЛЭШБЕК. Лиланд рассказывает о супружеской жизни Кейна с его 1-й женой. Виделись супруги только за завтраком. Эмили упрекала мужа в том, что он все время проводит в редакции газеты и публикует нападки на ее дядю-президента.

   НАШЕ ВРЕМЯ. Комментарий Лиланда: «Кейн искал любви, но сам не мог ничего дать взамен».

   4-й ФЛЭШБЕК. Лиланд вспоминает, как однажды ночью Кейн знакомится на улице с девушкой - Сьюзен Александер. У Сьюзен болят зубы: она приглашает Кейна к себе домой. Она работает в музыкальном магазине и мечтает стать певицей. Во время предвыборной кампании Кейн втаптывает в грязь своего оппонента Геттиса. Тот пытается заставить Кейна снять свою кандидатуру, грозя обнародовать его связь со Сьюзен: Кейн отказывается. Геттис публикует обличительную статью. Кейна бросает жена, он проигрывает выборы. Лиланд, ведущий авторскую колонку в «Иикуайрере», упрекает Кейна, что тот из милости дает рабочим права, за которые те могут побороться сами. Он обвиняет Кейна в невнимании ко всем, кроме себя самого. На долгие годы друзья прекращают общаться: Лиланд просит перевода в Чикаго. Кейн женится на Сьюзен и строит для нее «Чикагскую Оперу». Она дебютирует в «Саламбо». Подводя итог премьере в рецензии, Лиланд называет Сьюзен невежественной дилетанткой. Напившись до беспамятства, он засыпает над печатной машинкой. Кейн дописывает статью за Лиланда и увольняет его с чеком на 25 000 долларов.

   НАШЕ ВРЕМЯ. Комментарий Лиланда: «Он захотел доказать, что остается честным человеком». Томпсон снова приходит к Сьюзен: на этот раз ему удается разговорить ее.

   5-й ФЛЭШБЕК. Сьюзен вспоминает унизительные уроки пения, к которым принуждал ее Кейн. Это он против ее воли хотел сделать из Сьюзен оперную диву. После провала чикагской премьеры она бесится от злости, читая статью Лиланда. Тот же впоследствии отправляет Кейну рукопись его декларации принципов. Кейн заставляет жену продолжать выступления в Америке и поддерживает ее хвалебными рецензиями в своих газетах. Сьюзен пытается покончить с собой; после этого Кейн отказывается от попыток сделать из нее певицу. Они поселяются в уединении в только что отстроенном, огромном и мрачном поместье «Занаду». Сьюзен снова и снова собирает гигантский паззл. Невероятный по пышности пикник на берегу моря лишь добавляет мрачности обстановке. Супруги ссорятся. Сьюзен пакует чемоданы.

   НАШЕ ВРЕМЯ. Слова «бутон розы» ничего не говорят Сьюзен. Она советует Томпсону обратиться к Реймонду, мажордому «Занаду», 11 лет проведшему на службе у Кейна. Реймонд соглашается говорить за вознаграждение в 1000 долларов.

   6-й ФЛЭШБЕК. После ухода Сьюзен, Кейн громит мебель в ее комнате, а затем, держа в руке хрустальный шар, шепчет слова «бутон розы».

   НАШЕ ВРЕМЯ. Больше мажордому нечего сказать о «бутоне розы». Фотографы во всех возможных ракурсах делают снимки поместья и огромных коллекций Кейна. Горы рухляди отправляются в огонь: мелькают в пламени и санки маленького Чарлза, на которых видна надпись, не замеченная никем, кроме их владельца: «Rosebud». На ограде «Занаду» по-прежнему висит табличка с надписью «Вход воспрещен».

   ► Сразу после выхода на экраны и в 1-е послевоенные годы фильм произвел настолько сильное впечатление, что немедленно занял место в списках величайших фильмов за всю историю кинематографа, составляемых историками, критиками и простыми киноманами (это место он занимает и по сей день). В недавно вышедшей в свет книге Джона Кобала «Сто лучших фильмов» (John Kobal. The Top 100 Movies, London. Pavilion Books, 1989), куда включены 80 списков фильмов со всего мира, Гражданин Кейн занимает 1-ю позицию. Немалая - и, без сомнения, важнейшая - доля его оригинальности присутствовала уже на бумаге задолго до 1-го съемочного дня. Она связана с сюжетной конструкцией фильма, содержащей в себе как минимум 3 новаторских элемента. Прежде всего, фильм открывается кратким экскурсом или оглавлением в виде кинохроники, где пересказываются основные вехи жизни и карьеры Кейна. Таким образом, в самом начале намечаются главные этапы, по которым в дальнейшем будет развиваться сюжет. Это абсолютно оригинальный прием: нам не известны другие фильмы, которые бы предварялись подобным вступлением. 2-й новаторский элемент: систематическое и неоднократное использование флэшбеков, придающее Гражданину Кейну структуру фильма-расследования. Флэшбеки связаны с 5 различными рассказчиками, с которыми общается ведущий расследование журналист. Один рассказчик - опекун Кейна Фетчер - поначалу вступает в действие лишь заочно, как автор читаемых журналистом мемуаров; однако в других частях фильма мы наблюдаем его во плоти. Неожиданный поворот, подстегивающий любопытство зрителя: 1-й же человек, к которому обращается за помощью журналист (Сьюзен Александер), отказывается с ним разговаривать: ее рассказ окажется лишь 5-м из 6 флэшбеков. Хотя фильм Уэллса является далеко не 1-м случаем применения флэшбеков (истории кино известны такие яркие примеры, как фильм Уильяма Хауарда Власть и слава, The Power and the Glory, 1933 по сценарию Престона Стёрджеса, структурой и содержанием напоминающий Гражданина Кейна, и фильм Марселя Карне День начинается, Le Jour se lève), он становится важнейшим этапом в истории этого приема. 3-й новаторский элемент: при том что большинство сцен и эпизодов в различных флэшбеках дополняют друг друга в описании происходящих событий (что совершенно нормально), некоторые дублируют одно и то же событие, показывая его с разных точек зрения. Например, премьера «Саламбо» показана дважды: в пересказе Лиланда (4-й флэшбек) и в пересказе Сьюзен (5-й флэшбек). Повтор одного события в прошлом с разных точек зрения в данном случае, несомненно, используется в кинематографе впервые, хотя с тех пор вошло в обиход: упомянем лишь самые прославленные примеры - Расёмон, Rashomon, целиком основанный на этом приеме, и Босоногая графиня, The Barefoot Contessa.

   Однако новаторская конструкция Гражданина Кейна все же не безупречна ни с точки зрения цельности, ни с точки зрения равновесия между частями. Показывая своего героя исключительно через свидетельства, письменные воспоминания и кадры кинохроники, Уэллс сам отрекается от этого приема и превращается в рассказчика-демиурга, впрямую раскрывая зрителю в последнем эпизоде значение слов «бутон розы». С другой стороны, описание Кейна как неудавшегося Пигмалиона (в отношениях co 2-й женой) принимает такое большое значение, что существенно принижает описание других сторон его жизни. Как бы то ни было, конструкция фильма произвела сильное впечатление на зрителей и критиков. Можно предположить, что впечатление было усилено тем фактом, что главный герой, чей портрет служит основой фильму, вовсе не соответствует его (фильма) структурной премудрости: ему просто-напросто не хватает содержания. В этом смысле фильм значительно уступает своей репутации. В истории кинематографа Кейн - самый яркий пример того, что называют «испанской харчевней» (***) (в худшем смысле слова). Он - мыльный пузырь, пустая оболочка, получающая наполнение лишь благодаря 2 внешним факторам. 1-й фактор - его прототип (Уильям Рэндолф Хёрст), магнат прессы и известный манипулятор общественным мнением, фигура которого придает Кейну определенное социологическое значение: даже при том, что Хёрст - не единственный прототип (также в этой связи упоминаются Бэзил Захарофф, Хауард Хьюз и др.), в его биографии достаточно совпадений с биографией Кейна, чтобы рассматривать Кейна как экранное воплощение Хёрста. 2-й фактор - схожесть персонажа с самим Уэллсом: мегаломания, постоянная тяга к самоутверждению и т. д.

   С точки зрения драматургии, самым крупным достижением Уэллса можно назвать то, что ему удалось вызвать у публики сочувствие к этому баловню судьбы - то сочувствие, которое обычно она испытывает к неудачникам. (Отметим, что и сам фильм, подобно Кейну, несмотря на успех у публики, потерпел финансовый крах и стал прибыльным лишь после серии повторных прокатов.) Некоторые, подобно Сартру в знаменитой статье в журнале «L'Ecran francais» (1 августа 1945 г.), критиковали фильм за излишнюю интеллектуализацию и эстетство, однако их реакцию надо рассматривать в связи с парадоксальной блеклостью центрального персонажа. В самом деле, Кейн как персонаж почти полностью лишен художественного и психологического наполнения. Вся его сила - в мифе вокруг него, что превращает его в колосса на глиняных ногах. Позднее Уэллс воплотит на экране гораздо более глубоких персонажей: например, Аркадина в Мистере Аркадине, Mr. Arkadin и полицейского Куинлана в Печати зла, Touch of Evil.

   С визуальной точки зрения, Гражданин Кейн использует набор приемов (короткий фокус, съемки с верхней и нижней точек, присутствие в кадре потолка, предметы на границе кадра и т. д.), придуманные до Уэллса, но превращенные им в элементы уникального барочно-риторического стиля. Здесь уместно задать 2 вопроса. Действительно ли Гражданин Кейн - революционный фильм? Действительно ли это фильм модернистский? Стереотипы, распространенные у большинства историков кино, навязывают нам утвердительный ответ: но пойти у них на поводу означало бы судить второпях. Слишком заметно в стилистике Уэллса наследие прошлого: влияние экспрессионизма ощущается в декорациях, освещении и схематизме некоторых второстепенных персонажей, что еще более подчеркивает посредственная игра актрис (хотя исполнители мужских ролей превосходны); влияние русского кино - в аналитическом и произвольном дроблении сюжетной конструкции (никогда прежде не применявшемся так широко). В этом отношении, возвращаясь к русским первоисточникам, Гражданин Кейн кажется полной противоположностью модернизму, ведь модернистский кинематограф (Ланг, Мидзогути, Преминджер), напротив, тяготеет к синтезу и монолитности, пытаясь сделать максимально незаметными присутствие и роль монтажа, и стремится к неосуществимому идеалу; фильму из 1 длинного плана. Таким образом, Уэллс произвел революцию лишь в отношении некоторых голливудских устоев. Остается вопрос глубины кадра и ее применения в длинных планах: эта стилистическая фигура служит одной из основ модернистского кино и применяется Уэллсом. Однако он использует глубину кадра настолько демонстративно, что она слишком бросается в глаза, не обладая при этом большим смысловым наполнением, нежели ряд обычных планов. Что касается знаменитого кадра, в котором Кейн застает Сьюзен за попыткой суицида (с пузырьком и стаканом на 1-м плане) и который считается идеальным примером длинного плана с глубиной кадра, он далек от реалистичного, глобального, синтетического, всеобъемлющего использования кинематографического пространства, поскольку достигнут, как это известно сегодня, при помощи хитрой технической уловки. Сначала кадр был снят с наведением фокуса на освещенный передний план, а задний план был погружен в темноту и невидим. Затем пленку отмотали назад и сняли тот же кадр заново, затемнив передний план и наведя фокус на задний. В этом случае Уэллс предстает таким же несравненным манипулятором и фокусником, как и Кейн: и главными жертвами манипуляций становятся его почитатели, и в 1-ю очередь - Андре Базен. Назвав режиссерскую манеру в этом кадре «естественной», Базен делает более общий вывод о «реализме» подобного монтажа. «Реализм в какой-то степени онтологический, - пишет он, - вновь наделяющий декорации и предметы плотностью бытия, весом присутствия: реализм драматический, отказывающийся отделять актера от декораций, передний план от заднего; реализм психологический, ставящий зрителя в подлинные условия восприятия, которое никогда не бывает определено заранее», (см. Andre Bazin, Orson Welles, Editions du Cerf, 1972, Ramsay 1988). Во всех 3 областях, упомянутых Базеном, этот так называемый «реализм» является лишь продуктом манипуляций Уэллса, пытающегося втиснуть реальность в кадр, неестественность, обездвиженность и неловкость которого бросаются в глаза, даже если не знать историю его создания. Заблуждением становятся любые разговоры о реализме (тем более - онтологическом) применительно к Уэллсу, который так радикально отходит от него по своей барочной природе, по своему призванию иллюзиониста и мастера технических фокусов, по страсти к переодеванию, гриму и парикам. Кстати, парики в Гражданине Кейн, вызывают особо отталкивающее впечатление, хотя они и необходимы, раз уж 25-летний Уэллс играет человека в возрасте от 26 до 70 лет. Сартр писал: «Все в этом фильме проанализировано, препарировано, представлено в продуманном порядке: иллюзия беспорядка служит лишь подчинением порядка событий порядку причин: все безжизненно. Технические новшества фильма изобретены не для того, чтобы оживить его. Встречаются примеры великолепной операторской работы… Но слишком часто возникает впечатление, что изображение ставится превыше всего: нас заваливают перегруженными, неестественными и вымученными кадрами. То же бывает и в романах, когда на первый план выдвигается стиль, а персонажи настолько блеклы, что забываются через мгновение». (Этот текст включен в великолепный труд Оливье Барро [Olivier Barrot, L'Ecran francais, 1943–1953, histoire d'un journal et d'une epoque. Les Editeurs Francais Reunis, 1979]).

   Последний вопрос: действительно ли Гражданин Кейн оказал решающее влияние на эволюцию кинорежиссуры? Многие историки и на этот вопрос отвечают утвердительно, иногда впадая при этом в крайности на грани бреда. С эстетической точки зрения влияние этого фильма можно ограничить жанровыми рамками нуара - благодаря конструкции фильма-расследования и теме ностальгии по детству как по утраченному раю, которую символизирует пароль «бутон розы». Не случайно Роберт Оттосон в предисловии к «Справочнику по американскому нуару, 1940–1950» (Robert Ottoson, Reference Guide to the American Film Noir 1940–1950, Scarecrow Press, 1981) называет появление Гражданина Кейна среди 8 главных факторов, предопределивших рождение жанра (после немецкого экспрессионизма; французского поэтического реализма; «крутых» детективных романов; возвращения послевоенного кинематографа в студийные экстерьеры ради экономии средств; атмосферы отчаяния, порожденной войной и сложностями в приспособлении ветеранов войны к мирной жизни; возросшего интереса к Фрейду и психоанализу; и, наконец, итальянского неореализма). Поскольку Уэллс, по своей сути, являлся барочным режиссером, его влияние было весьма ограниченным: стиль барокко всегда занимал мизерные позиции в голливудском и мировом кино. Помимо непосредственного влияния на некоторых скромных мастеров, вращавшихся в его орбите (Ричард Уилсон, Пол Уэндкос), Уэллс в некоторой мере наложил отпечаток па творчество нового поколения американских режиссеров 50-х гг.: Олдрича (в особенности - на его фильм Целуй меня до смерти, Kiss Me Deadly), Николаса Рея и Фуллера. Но несомненно решающее влияние Гражданин Кейн оказал на взгляд публики, киноманов и начинающих кинематографистов на сам кинематограф и на место режиссера в творчестве. Отказываясь от роли «серого кардинала», будучи, напротив, человеком крайне амбициозным, постоянно ищущим повод доказать другим свою гениальность, Уэллс стал в глазах многих наглядным символом авторского режиссера.

   Могло ли это случиться, не займи он в пространстве собственного фильма место исполнителя главной роли? 25-летний молодой человек, успевший попробовать себя на поприще художника, журналиста, актера, театрального режиссера и радиоведущего, для своего 1-го фильма добился от компании «RKO» огромного бюджета и полной свободы, включая контроль над финальной стадией монтажа (высшая привилегия). Таким образом, Гражданин Keйн стал сенсацией еще до начала съемок. Дело довершил выдающийся талант Уэллса в области саморекламы, так восхищавший режиссеров французской новой волны. Дошло до того, что за прошедшие 30 лет почти напрочь забыт выдающийся вклад соавтора сценария - блистательного Германа Дж. Манкивица, который настолько заслонял своего младшего брата Джозефа Л. Манкивица, что Джозеф однажды сказал: «Я знаю, что будет написано на моей могиле: Здесь покоится Герм… то есть Джо Манкивиц». Авторство большей части содержания и структуры фильма (в том числе - бессмертного «бутона розы») целиком принадлежит Герману Дж. Манкивицу, написавшему в одиночку две 1-е версии сценария. (Также не стоит недооценивать вклад оператора-постановщика Грегга Тоуленда и композитора Бернарда Херрманна, хотя работа последнего здесь выглядит лишь бледным наброском к той музыке, что он будет писать впоследствии для Манкивица или Хичкока). В заключение можно сделать вывод, что Гражданин Кейн оказался более важен для истории кинокритики, чем для самого искусства кино. Гражданин Кейн научил многих зрителей внимательнее смотреть кино и иначе оценивать значение режиссера в коллективном труде по созданию фильма. Естественно, этому зрители могли научиться и без него. Однако вопреки утверждениям некоторых о том, что своим фильмом Уэллс кардинально изменил статус режиссера в Голливуде, большинство величайших голливудских мастеров (Ланг, Уолш, Турнёр, Сёрк и др.) - за исключением разве что Хичкока, Форда и некоторых других - после Уэллса (как и до него) предпочитали оставаться в тени. В большинстве случаев такое положение дел их устраивало. Разве им нужен был Уэллс, чтобы проявить себя?

   БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги в журнале «L'Avant-Scene», № 11 (1962). «Книга Гражданина Кейна» (The Citizen Kane Book, Boston, Little, Brown, 1971) содержит режиссерский сценарий и тщательную раскадровку фильма. Полин Кейл в своей знаменитой статье («Raising Каnе») приписывает авторство большей части сценария Герману Манкивицу. Ее позиция, несомненно, не лишена преувеличений, однако достойна того, чтобы вызвать дискуссию по этому поводу: Также см, Robert L. Carringer. The Making of Citizen Kane, London. John Murray. 1985 - детальное исследование создания фильма с различных точек зрения. Подлинные документы (в т. ч. фотосъемка сцены в публичном доме, позднее замененной на банкет в редакции «Инкуайрера» с участием танцовщиц из мюзик-холла). О создании сценария см. Richard Meryman, The Wit, World and Life of Herman Mankiewicz, New York, William Morrow, 1978. Автор этой биографии утверждает, что обнаружил прообраз санок Кейна: велосипед, в детстве принадлежавший Манкивицу. «Его у него украли, но, поскольку он плохо себя вел, в наказание новый так и не купили. Велосипед стал для Германа символом обиды, причиненной ему отцом-пруссаком, и нехватки любви, которую он ощущал все свое детство». Опираясь на слова многих свидетелей, в том числе - ассистента Уэллса, автор также утверждает, что Уэллс использовал все доступные средства, чтобы заставить Манкивица снять с титров свою фамилию как автора сценария.

   ***

   --- «Испанская харчевня» (l'auberge espagnole) - во фр. языке устойчивое выражение, обозначающее место, где можно есть лишь ту еду что приносишь с собой. И данном контексте оно означает понятие, которое каждый интерпретатор наполняет тем смыслом, каким пожелает.

  Нетерпимость

   1916 - США (14 частей)

     Произв. The Triangle Film Corporation

     Реж. ДЭЙВИД УОРК ГРИФФИТ

     Сцен. Д.У. Гриффит

     Опер. Билли Битцер

     Дек. Фрэнк Хак Уортмен

     В ролях Лиллиан Гиш (женщина у колыбели).

   Современная часть: Мей Марш (Возлюбленная), Фред Тёрнер (ее отец), Роберт Хэррон (молодой человек), Сэм де Грэсс (Артур Дженкинз), Вера Льюис (Мэри Т. Дженкинз), Мэри Олден, Пёрл Элмор, Люсилль Браун, Лурей Хантли, миссис Артур Мэкли (Преобразовательницы), Мириам Kупep (Покинутая), Уолтер Лонг (Трущобный Мушкетер), Том Уилсон (полицейский).

   Иудейская часть: Хауард Гей (Христос), Лиллиан Лэнгдон (Мария), Ольга Грей (Мария Магдалина), Гюнтер фон Рицау, Эрих фон Штрохайм (фарисеи), Бесси Лав (невеста из Каны), Джордж Уолш (жених из Каны).

   Французская часть: Марджери Уилсон (Кареглазка), Споттисвуд Эйкен (ее отец), Эжен Паллетт (Проспер Латур), Рут Хэндфорт (мать Кареглазки), Э.Д. Сиэрз (торговец), Фрэнк Беннетт (Карл IX), Максфилд Стэнли (герцог Анжуйский), Джозефин Крауэлл (Екатерина Медичи), Джорджиа Пирс (= Констанс Талмидж) (Маргарита де Валуа), Джозеф Хенэбёри (Колиньи), Моррис Леви (герцог де Гиз), Хауард Гей (кардинал Лотарингский).

   Вавилонская часть: Констанс Талмидж (Девушка с гор), Элмер Клифтон (Рапсод), Алфред Пэджит (Валтасар), Сина Оуэн (Аттанея, Возлюбленная Принцесса), Карл Стокдейл (царь Набонид), Талли Маршалл (первосвященник Бела), Джордж Зигманн (Кир), Элмо Линколн (Гобир, силач), Милдред Хэррис, Полин Старк, Уинифред Уэстауэр (фаворитки из гарема).

   Напомним, что фильм носит 3 подзаголовка: «Борьба любви сквозь столетия», «Солнечная игра эпох» и «Драма сравнений».

   СОВРЕМЕННАЯ ЧАСТЬ: США. 1914 г. Молодой человек, его возлюбленная и женщина, покинутая любовником, поселяются в окрестностях очень бедного городка после кровавых событий, произошедших во время забастовки на фабрике Артура Дженкинза. Женившись на своей возлюбленной, молодой человек бросает подполье и отдает револьвер бывшему шефу, Трущобному Мушкетеру. Но тот готовит для него ловушку. Когда молодой человек выходит из тюрьмы. Мушкетер, неровно дышащий к его жене, предлагает помочь ему найти ребенка, которого забрали «Преобразовательницы» - группа, финансируемая Дженкинзом. Мушкетера убивает брошенная любовница. При этом она стреляет из револьвера юноши. Юноша схвачен и приговорен к смерти. В последний момент признание настоящей убийцы помогает ему избежать казни.

   ИУДЕЙСКАЯ ЧАСТЬ: Свадьба в Кане Галилейской. Наказание неверной жены. Распятие.

   ФРАНЦУЗСКАЯ ЧАСТЬ: Париж, 1572 г. Фанатичная католичка Екатерина Медичи убеждает своего сына Карла IX подписать приказ об избиении протестантов в ночь святого Варфоломея. Девушка по прозвищу Кареглазка и ее жених Проспер Латур погибнут в резне.

   ВАВИЛОНСКАЯ ЧАСТЬ: Вавилонцы утопают в роскоши под властью мирного царя Набонида и его сына Валтасара. Валтасар спасает жизнь Девушке с гор, но когда та отвергает предателя Рапсода, отправляет ее на рынок невест. Персидский царь Кир берет город в осаду, но вынужден отступить после жестокой битвы. Однако Рапсод помогает персам проникнуть в город, пока там празднуют победу. Город, не слушавший пророчеств Девушки с гор, теперь разорен, а его жители гибнут в безжалостной резне (***).

   ► Прежде чем приступить к работе над Рождением нации, The Birth of a Nation, Гриффит снял мелодраму под названием Мать и закон (The Mother and the Law (***)), взяв за основу сюжета резню в городе Ладлоу, штат Колорадо, унесшую жизни нескольких десятков участников забастовки на шахте Рокфеллера. Фильм также имеет случайное сходство с делом Стилова, о котором писали все газеты в дни проката фильма (Стилов был приговорен к смерти и избежал казни на электрическом стуле в последний момент благодаря признанию подлинного преступника). Колоссальный успех Рождения нации, по вместе с тем и критические отзывы, которые Гриффит наверняка принимал близко к сердцу (разве его не обвиняли в расизме?), удесятерили его амбиции и раззадорили воображение; в итоге он захотел сочинить на основе Матери и закона картину, которая своим гигантским размахом и посылом вселенского масштаба заставила бы всех умолкнуть. Он принял решение обогатить современную мелодраматическую линию 3 отсылками к прошлому, 3 историческими метафорами (падение Вавилона, распятие Христа, Варфоломеевская ночь), которые должны были придать целому произведению невиданный прежде пространственно-временной размах.

   Съемки должны были продлиться 16 недель и обойтись в 400 000 долларов (огромная сумма для того времени: репортеры и вслед за ними историки кино щедро преумножили ее впятеро). Были выстроены гигантские декорации: для сцен в Вавилонском дворце (его макет достигал в высоту 45 м) главный художник по декорациям Хак Уортмен сконструировал гигантский операторский кран высотой, опять же, в 45 метров. Как пишет оператор Билли Битцер (см. БИБЛИОГРАФИЮ), «каждая сторона платформы на его верхушке имела 2 м в длину, а ширина основания достигала почти 20 м. Башня была водружена на 6 тележек, каждая стояла на 4 колесах, снятых с железнодорожных вагонов: в середине конструкции был лифт. Кран передвигался по рельсам, проложенным в достаточном отдалении, чтобы позволить камере охватить всю декорацию, на которой было собрано 5000 статистов: в особенности - людей, выстроившихся поверх огромных дворцовых стен. Эта гигантская башня на колесах ездила по рельсам; ею с крайней осторожностью управляли 25 рабочих. Другая труппа обеспечивала работу лифта, который должен был опускаться ровно, без толчков, пока кран продвигался вперед». Кадры, снятые с помощью этого механизма, стали самыми зрелищными во всем фильме.

   Отметим, что Гриффит работал без сценария и у него не было далее предварительных набросков декораций. Декорации росли с каждым днем по мере рождения у режиссера новых идей. На съемках было истрачено пленки на 76 часов экранного времени, однако прокатные копии фильма содержали 14 частей (4370 метров), что соответствовало примерно 3 часам показа. Успех в Америке и за границей был далек от ожиданий, а в особенности - от вложенных сумм. Убытки от фильма составили около половины бюджета и на долгое время загнали Гриффита в долги. Чтобы отработать хотя бы часть денег, он перемонтировал и в 1919 г. отдельно выпустил в прокат современную часть фильма под первоначальным названием Мать и закон и вавилонскую часть под названием Падение Вавилона. Провал фильма стал первым звонком для студии «Triangle», участвовавшей в его производстве. В 1918 г. она прекратила существование, проработав всего 3 года. (В следующем году Гриффит совместно с Дагласом Фэрбенксом, Мэри Пикфорд и Чаплином, основал компанию «United Artists», которой суждено будет распасться 60 лет спустя после еще одного катастрофического провала - фильма Майкла Чимино Врата рая, Heaven's Gate, 1980.)

   Долгие годы историки расходятся во мнениях относительно достоинств этой картины. При этом не происходит деления на почитателей и хулителей (никто не отрицает ее уникальной силы и масштабности); расхождение касается тех похвал и упреков, которые каждая сторона адресует фильму. Деллюк, восхищаясь картиной, все же говорит о «необъяснимой кутерьме», Митри - о «памятнике, воздвигнутом на песке». Садуль критикует «туманную идеологию этого великого человека, полное отсутствие у него чувства юмора, его педантизм самоучки», и т. д. Он высмеивает обозначения, данные персонажам, при этом довольно сильно искажая их смысл при переводе: «Возлюбленная» (The Dear One) превращается у него в «Дорогую номер один», «Покинутая» (The Friendless One) - в «Покинутую номер один». За исключением некоторых восторженных поклонников, вроде Клода Бейли (см. журнал «Ecran» за февраль 1973 г.), полагающего, что в полной мере ощутить цельность фильма можно, лишь уподобив его стихотворению Уитмена (которое вдохновило Гриффита на визуальный лейтмотив женщины у колыбели), картина восторгает прежде всего теоретиков кино; в особенности тех, кому нравится анализировать курьезы, удивительные факты и крупные катастрофы в истории кино, чтобы через них попытаться представить, каким мог бы стать кинематограф, если бы пошел в тот или иной момент по другому пути. Для таких исследователей Нетерпимость, конечно, является идеальным материалом. поскольку представляет собой самый знаменательный тупик, в который, по счастью, кинематограф поостерегся сворачивать: сработал инстинкт самосохранения.

   Нетерпимость указала кинематографистам всего мира новый путь, но по этому пути не двинулся никто (разве что Китон в Трёх эпохах, The Three Ages, 1923, да и то в виде пародии). Даже русские формалисты, на которых фильм оказал наибольшее влияние, насколько нам известно, ни разу не отважились на подобное предприятие. Пьер Бодри (в «Приключениях Идеи», см. БИБЛИОГРАФИЮ) хорошо сформулировал, в чем именно заключается уникальность картины: «Главная проблема Нетерпимости и ее отличие от подавляющего большинства фильмов в истории кино в том, что в основе ее конструкции - намеренная разнородность художественного материала… Группы персонажей и ситуаций, в реальности никак не связанных друг с другом, заключаются в одно пространство (на экран кинозала) - вот в чем вся скандальность Нетерпимости… Фильм Гриффита создает напряжение между разнородностью художественного материала и тем рациональным подходом, с которым этот материал собран и объединен».

   Всякий любитель кино (я говорю о подлинном кино, какое живет в самых долговечных своих творениях) хорошо поймет, что если бы это напряжение стало всеобщим законом, оно бы наверняка спровоцировало смерть хрупкого и постоянно подвергающегося опасностям искусства: смерть именно как искусства, смерть на всех этапах его развития. Кинематограф понял, что за 2, 3 и даже 4 часа показа невозможно рассмотреть, понять и разъяснить, а тем более - привязать к некоей отдельной и особенной теме разные исторические и политические события, бесконечно сложные сами по себе и вдобавок происходящие в разные эпохи. Он понял, что его призвание - изучать, словно под микроскопом, маленькие пространства; иногда - чуть большие, но всегда ограниченные строгими рамками и одним углом зрения (посмотрите, с какой восхитительной строгостью и точностью делается это, например, в первых Десяти заповедях, The Ten Commandments Де Милля, которые также строятся на метафорическом переносе действия в разные эпохи). Будучи по природе ближе к рассказу, чем к роману или эпопее, ближе к 1-актной пьесе, чем к трагедии в 5 актах, кинематограф уже на ранних этапах своей истории осознал, что его величие кроется в скромности, а сила - в деталях. Он почувствовал, что Идея должна отойти на 2-й план, пропустив вперед анализ и изложение фактов; и лишь это отступление может в конечном счете сослужить Идее добрую службу. Гриффит, напротив, хочет, чтобы Идея подчинила себе факты, персонажей и исторические эпохи. Он держит за аксиому, что метафора сама по себе важнее, нежели задействованные ею элементы. Однако кинематограф устроен так, что если Идея в нем получает главенствующую роль, она сводится лишь к смутной и сентиментальной избитой истине (которую, впрочем, не мешало бы повторить лишний раз), к агитаторскому призыву при каждом удобном случае восставать против любых форм пуританства, нетерпимости, несправедливости и крайнего консерватизма. Отображаемые на экране факты и события становятся простыми, неподвижными и безжизненными иллюстрациями Идеи.

   Таким образом, Нетерпимость оригинальна прежде всего своей формой. Но даже и тут оригинальность весьма относительна. Например, нельзя назвать оригинальными стили разных частей фильма. Показателен тот факт, насколько единодушны историки прежних (напр., Садуль) и новых времен (напр., Пьер Бодри) - такое единство взглядов встречается крайне редко - в указании различных стилистических заимствований (то подтверждаемых, то отрицаемых самим Гриффитом), определивших особенности формы каждой части. Эпизод с Христом вызывает в памяти Страсти, Passions - серию живых картин назидательного характера, выпущенных компанией «Pathe» около 1900 г. (в особенности ту из них, что сняли в 1902 г. Зекка и Нонге). Эпизод Варфоломеевской ночи ссылается на работы студии «Films d'Art» (***) и в 1-ю очередь - на знаменитую картину Ле Баржи и Кальметта Убийство герцога де Гиза, L'assassinat du duc de Guise, 1908, у которой Гриффит позаимствовал суровую и торжественную театральность, так впечатлившую кинематографистов всего мира, в особенности - Дрейера. Падение Вавилона явно вдохновлено первыми итальянскими историческими драмами на сюжеты античности: Камо грядеши, Quo vadis, 1912 Гваццони и Кабирией, Cabiria, 1914 Пастроне, с которыми Гриффит мечтал сравняться. Современная часть - это мелодрама в традициях бесчисленных короткометражек, снятых Гриффитом для студии «Biograph», только ей придан более ярко выраженный социальный акцент.

   Основная оригинальность Нетерпимости заключается, конечно же, в сочетании этих 4 частей. Тут уже есть огромное количество смелых и новаторских монтажных решений и принцип постоянного ускорения темпа. По ходу действия фрагменты каждой части становятся все короче. С точки зрения динамики, это ускорение усиливает драматическое содержание каждой истории. Таким образом, Гриффит облагораживает саспенс (впрочем, он не изобрел его: саспенс тесно связан с самой природой кино) и придает ему небывалый размах, тасуя эпохи и континенты. Последователи Гриффита усвоили этот урок, но воспроизводили его в более скромных масштабах. Все же отметим, что саспенс работает гораздо лучше на механическом и эпическом уровне, нежели на уровне лирическом и эмоциональном: Гриффит, в отличие от Де Милля, не обладает даром эффективно сочетать грандиозное с трогательным, монументальное с частным. В наши дни Нетерпимость представляет интерес как великолепный музейный экспонат, чья хитрая и сложная конструкция с увлечением препарирована и разобрана на части теоретиками. Но с точки зрения эстетического развития кинематографа, этот фильм стоит далеко в стороне от тех живых сил, которые позволили этому виду искусства сохраниться в веках и обозначить свою территорию.

   N.B. Существует почти столько же вариантов монтажа Нетерпимости, сколько сохранилось копий. С 1919 г. мы не располагаем целым оригинальным негативом. Гриффит бесконечно переделывал фильм, в особенности - для повторного проката в 1926 и 1933 гг. Последняя по времени из имеющихся копий была показана Раймоном Рохауэром в Нантерре в 1985 г. Это копия хорошего качества, продолжительностью 151 мин при скорости пленки 20 к/сек. Изображение на ней сопровождается настоящей оргией «тонирования», весьма модного в то время (местами оно встречается в каждом плане), но не дающего в полной мере насладиться работой Билли Битцера. К сожалению, фильм сопровождался отвратительной музыкой Антуана Дюамеля и Пьера Жансена, исполняемой оркестром из 80 музыкантов.

   БИБЛИОГРАФИЯ: Theodore Huff, Intolerance, the Film of David Wark Griffith, New York, The Museum of Modern Art, 1966. Pierre Baudry, Intolerance, description plan par plan - в журнале «Cahiers du cinema», № 231–235 (1971–1972). Текст описывает 1725 планов и включает 330 промежуточных титров. Автор использовал книгу Хаффа и 8-мм копию фильма. См. также статью Пьера Бодри «Приключения Идеи» (Pierre Baudry, Les Aventures de l'Idee в журнале «Cahiers du cinema», № 240 и 241, 1972, и в сборнике «Д.У. Гриффит» под редакцией Патрика Бриона [D.W. Griffith, Centre Georges Pompidou / L'Equerre, 1982]). В сборник также входит перевод отрывка из книги «Билли Битцер: Его история» (Billy Bitzer, His Story, New York, Farrar, Strauss and Giroux, 1973), посвященного съемкам Нетерпимости. Билли Битцер настойчиво упоминает об особом умении Гриффита играть на нервах актеров. В интересах фильма он помогает сложиться одним любовным парам и разрушает другие, разжигает соперничество за роль между актрисами и т. д. Последняя публикация о фильме на сегодняшний момент: William М. Drew, D.W. Griffith's Intolerance. It's Genesis and It's Vision, McFarland, Jefferson, 1986.

   ***

   --- Перевод заметки Джона Пима а сборнике «Monthly Film Bulletin», май 1979 г. - Прим. автора.

   --- Именно она была превращена Гриффитом и современную часть Нетерпимости. Позднее, в 1919 г. Гриффит выпустил ее как самостоятельный фильм.

   --- «Films d'Art» - студия, основанная в 1908 г. братьями Лафиттами; выпускала картины на исторические и мифологические темы, в основном - экранизации классики.

  Ведьмы

   1922 - Швеция (2506 м)

     Произв. Svensk Filmindustri

     Реж. БЕНЬЯМИН КРИСТЕНСЕН

     Сцен. Беньямин Кристенсен

     Опер. Йохан Анкерстьерне

     В ролях Марен Педерсен (ведьма), Клара Понтоппидан (монашенка), Тора Тейе (истеричка), Элит Пио (молодой монах), Беньямин Кристенсен (Дьявол / модный лекарь), Оскар Стрибольт (врач), Йос Андерсен (Великий Инквизитор), Карен Винтер (Анна), Эмми Шонфильд (Мария).

   В рисунках и документах перед нами разворачивается история образов чертей и ведьм в древнем и средневековом мире.

   Конец XV в. Старая ведьма Карна варит эликсир из змей, лягушек и пр. Служанка несколько раз просит Карну приготовить приворотное зелье: им она хочет влюбить в себя монаха, у которого работает. Несколько раз перед нами предстает сам Дьявол - то как кошмарное создание, то как неотразимый искуситель; он уводит жену прямо из мужниной постели. Сатана принимает старую Карну в своем адском дворце высоко в небесах; она просыпается в комнате и обнаруживает, что пол, кровать и даже ее лицо покрыты золотыми монетами, которые потом исчезают.

   Анна, супруга тяжело больного Йеснера, обвиняет нищенку Марию-Ткачиху в том, что та сглазила ее мужа. Старуху хватают монахи-инквизиторы и увозят в клетке на колесах. Ее пытаются разговорить средствами духовными (освященная веревка вокруг пояса) и теми, что едва ли так назовешь. Чтобы остановить пытку, она признается во всем, чего от нее хотят; даже в том, что она нарожала чудовищ от Сатаны. В подтверждение ее слов чудовища выползают из-под ее юбок. Она признается, что участвовала в шабаше ведьм. Сатана охаживает кнутом тех ведьм, что вели себя недостаточно злобно. Все участницы шабаша должны с наслаждением целовать его в зад.

   Карна мстит, называя ведьмами многих женщин, которых ненавидит; адская махина Инквизиции все больше набирает обороты. Кроме того, Анна признается соучастницей, поскольку помешала аресту одной из «ведьм». Анна проходит через несколько допросов, но они не приносят результатов. Инквизиторы используют последнюю хитрость. Один просит оказать ему услугу и объяснить, как вызывают гром ведром воды. Если Анна покажет, монах обещает отпустить ее и пощадить ребенка. Анна дает туманный ответ, и ее тут же отправляют на костер. За 2 века 8 млн человек постигнет та же участь. Следует описание пыточных инструментов. Сцены коллективного безумия среди монашек; в стены монастыря прокрался бес. Случаи истерии, лунатизма, клептомании - разве не похожи они на то, что раньше считалось одержимостью? Рассказ о людях, страдающих от этих болезней. А контрастный душ и прочие, иногда чересчур жесткие методы лечения - разве не являются они современным аналогом костра? Проходят века, но тайна присутствия Сатаны в мире по-прежнему остается неразгаданной.

   ► Этот знаменитый фильм загадочного Беньямина Кристенсена - единственный, снятый им в Швеции (Кристенсен также работал в своей родной Дании, в Германии и США), - не попадает ни в одну традиционную категорию. Это и документальная, и художественная картина, реалистическая - и фантастическая. Реалистическая, потому что исследует эпоху через ее верования и суеверия. Фантастическая, поскольку изображает эти верования - то как часть реальности (приворотное зелье срабатывает в совершенстве), то как выдумку («ведьма» признается во всем, только чтобы остановить жестокую пытку). Вскоре зритель уже не может провести черту в пространстве фильма между воображаемым и реально пережитым, между выдумкой и документальной хроникой. На уровне идеологии фильм подавали под самыми разными приправами, приписывая ему служение самым разным целям (например, самому примитивному антиклерикализму), тогда как в действительности это дело рук скептика, для которого реальность всегда остается сложной и полной загадок и не ограничена только внешним, видимым слоем. В частности, критик и режиссер Адо Киру пишет о фильме: «Самая жесткая обвинительная речь против преступного института церкви, инквизиции и ее пыточных инструментов. Эту документальную картину следует показывать во всех школах мира» (Садуль с удовольствием цитирует эти слова в своем «Кинословаре»). Но наиболее сильное влияние фильм оказал на художественном уровне. Во всем многообразии немого кинематографа он выделяется тем, что представляет собой наиболее полный каталог садомазохистских ситуаций, а также берущий за душу рассказ о безумии и жестокости человека, пронесенных им сквозь века. Этот альбом кровавых и чудовищно жестоких, иногда не лишенных иронии картинок сохраняет изобразительную силу, которая ничуть не поблекла с годами. Крупные планы лиц (терзаемые и одержимые монахи, старухи под пытками) по выразительности черт и освещения превосходят подобные крупные планы у Дрейера. Немногие фильмы вызвали у комментаторов столько ассоциаций в мире живописи: Босх, Брейгель, Гойя, Калло и т. д. На историческом уровне Кристенсен хорошо отобразил замкнутый круг, в котором творилось жестокое бесчинство Инквизиции; каждая новая «ведьма» давала показания, что приводило к новым обвинениям и пыткам. Современные эпизоды устарели в том, что касается фактов психиатрии, зато у них есть одно достоинство: фильм не считает, что мракобесие - достояние прошедших эпох. Эти эпизоды с силой и убедительностью доказывают, что мракобесие существует в любые времена, в особенности - в наше: оно навеки связано с тайнами зла и бытия.

║ échecs:

2. (trouver une chose cachée) обнару́живать/обнару́жить; находи́ть ◄-'дит-►/найти́*, открыва́ть (faire une découverte); раскрыва́ть (un secret); разве́дывать/разве́дать, оты́скивать/ отыска́ть ◄-щу, -'ет► (après recherche);

3. (apercevoir) ви́деть ◄-'жу, -'ит►/у=; замеча́ть/заме́тить (tout à coup);

4. (faire connaître) открыва́ть; разоблача́ть/разоблачи́ть (démasquer);

■ vpr.

  Лоренс Ливийский

   1962 - Великобритания (222 мин)

     Произв. COL, Horizon Pictures (Сэм Спигел)

     Реж. ДЭЙВИД ЛИН

     Сцен. Роберт Болт, Майкл Уилсон на основе жизни и творчества Т.Э. Лоренса

     Опер. Фред Янг (Technicolor, Super Panavision 70)

     Муз. Морис Жарр

     В ролях Питер О'Тул (Т.Э. Лоренс), Алек Гиннесс (принц Файсал), Энтони Куинн (Аудд Абу Тайи), Джек Хоукинз (генерал Элленби), Омар Шариф (шейх Али), Энтони Куэйл (полковник Брайтон), Клод Рейнз (мистер Драйден), Хосе Феррер (Бей), Артур Кеннеди (Джексон Бентли), Дональд Уолфит (генерал Мюррей), А.С. Джохар (Газим), Гамиль Ратиб (Маджид), Мишель Рей (Фаррадж), Зиа Мохьеддин (Тафас), Джон Димек (Дауд), Хауард Мэрион Кроуфорд (военврач).

   В 1916 г. молодой лейтенант Лоренс, приписанный к Арабскому отделу, учрежденному англичанами в Каире, направляется с заданием установить контакт с принцем Файсалом, вождем борьбы арабов с турками (союзниками немцев). Он пересекает пустыню, но его бедуина убивает шейх Али под тем предлогом, что он якобы пил воду из чужого колодца. Отказываясь помочь Али, Лоренс пользуется случаем и заявляет, что, пока арабы будут вести междоусобные войны, они останутся маленьким беспомощным народцем. Лоренс прибывает к Файсалу, когда армию последнего обращают в бегство турецкие пулеметы и самолеты. Наперекор полковнику Брайтону и Али, Лоренс советует Файсалу взять штурмом порт Акабу, занятый турками, подойдя к нему по суше через пустыню Нефуд, что кажется неосуществимым. Тем не менее, этот план будет воплощен в жизнь, и турецкие пушки, обращенные к морю, не смогут защитить город при атаке с другой стороны.

   Лоренс путешествует по пустыне в страшную жару. Он возвращается, чтобы спасти солдата Газима. Войска приветствуют его как героя. Ему дают имя Эль-Оренс; Али дарит ему знаменитые белые одежды, с которыми он теперь не расстанется никогда. Лоренсу удастся убедить жадного вождя племени Ауда повести людей на приступ Акабы. Однако в лагере Газим убивает человека из другого рода. Лоренс не принадлежит ни к одному роду, и потому вынужден убить Газима собственными руками, чтобы избежать всеобщего конфликта. Похоже, арабский фанатизм (пока Лоренс не отправился на его поиски, все считали, что судьба Газима - умереть в этой пустыне) берет верх над яростной волей английского лейтенанта, который раньше был уверен, что ничто не предрешено заранее.

   Порт Акаба взят штурмом. Лоренс совершает еще 1 чудо: с 2 слугами-арабами возвращается в Каир, минуя Синай. Он полагает, что должен лично сказать соотечественникам о взятии Акабы, иначе они не поверят. В дороге 1 слуга погибает в зыбучих песках. В Каире Лоренс сперва провоцирует скандал, появившись в офицерской столовой вместе с выжившим слугой, а затем получает от генерала Элленби, нового командующего английской армией, золото, серебро и оружие (но не артиллерию) для своих арабских товарищей.

   Вместе с людьми Луды он нападает на турецкий поезд. Он легко ранен; солдаты провозглашают его богом. Американскому журналисту Джексону Бентли, который своими статьями постепенно выстраивает легенду о Лоренсе Аравийском, он признается в своей главной цели: подарить арабам свободу. Лоренса словно преследует проклятие: его 2-й слуга ранен взрывом, и Лоренс вынужден убить его, чтобы не дать ему попасть в руки турок. Несмотря на все одержанные победы, единство арабских племен по-прежнему остается мечтой: некоторые племена покидают поле боя, завладев достаточной добычей.

   В городе Дара Лоренс попадает в плен к туркам. Целую ночь его пытают Бей и его люди. Али находит истерзанного Лоренса в ручье. Теперь Лоренс хочет прекратить борьбу. В Иерусалиме он узнает о существовании французско-английского соглашения, согласно которому союзники договариваются о разделе турецкой империи, включающей в себя и Аравию. Эта новость вызывает в нем глубокое омерзение. Но он по-прежнему нужен своим командирам. Не желая того, он вновь вступает в борьбу, но на этот раз с таким горячечным воинским пылом, что даже Али его упрекает. Таким образом, ему удается подарить арабам Дамаск, прежде чем в него вступят англичане.

   На совете всех арабов, собранном в городе, Лоренс в последний раз пытается сохранить единство в лагере победителей. Однако Файсал должен пойти на компромисс с англичанами. Он бесконечно признателен Лоренсу за его действия, но, в то же время, рад от него избавиться. Лоренс, повышенный в звании до полковника, возвращается на родину и погибает в аварии на мотоцикле.

   ► Эта масштабная постановка стала крупным событием в истории жанра: сочетая зрелищную биографическую картину и приключенческий боевик, она стремилась также к размышлению на увлекательную и неоднозначную тему судьбы Лоренса, вокруг которой до сих пор спорят историки. Тонкий и умелый сценарий Роберта Болта раскрывает те качества, которые, как нам известно, действительно принадлежали Лоренсу, непреодолимое влечение к пустыне, желание самому исследовать границы собственной физической выносливости и наполовину мазохистское удовольствие, которое приносило ему это исследование. Также рассмотрены и не столь ясные аспекты его биографии, а именно - его политическая деятельность: кем был Лоренс - борцом за объединение арабов, искусным и даже коварным военачальником или мечтательным идеалистом? Пытался ли он своими действиями сослужить пользу обществу или старался ради себя? Чьим интересам служил он прежде всего - англичан, арабов или своим собственным?

   Фильм, хоть и сдержанно, встает на сторону честного Лоренса-идеалиста, разочарованного политическими расчетами то одних, то других людей; для таких расчетов нет места в его мире. Но главным образом случай Лоренса дает Дэйвиду Лину возможность поразмышлять над тем, до какой степени выдающийся человек может управлять собственной судьбой и измерить долю неудач, разочарований и лишений, выпадающих одному человеку, как бы необыкновенна ни была его судьба. Уникальному созвездию талантов (Болт, Фредди Янг, О'Тул и т. д.) удалось без чрезмерного упрощения донести до широкой публики непростые размышления. И в итоге фильм рисует вполне удовлетворительный портрет Лоренса как типичного героя XX в.: неоднозначного человека, который остается самим собой и становится героем, лишь сохраняя свою независимость. Вечный изгнанник в душе, он замахнулся на невозможное и захотел полностью взять судьбу в свои руки - даже создал себе новое обличье.

   На уровне формы Дэйвид Лин методично и обдуманно использует формат 70 мм и прилагает все усилия, чтобы создать новый зрелищный реализм. Он так настойчиво добивался от фильма сдержанности и величественности, что достиг - без особых усилий - космических масштабов. Он изначально отказался от трюков и монтажных эффектов и задумал свой фильм настолько гладким и чистым, что у зрителя может сложиться впечатление, будто перед ним - глобальный и почти обезличенный взгляд на похождения Лоренса. (Единственное, о чем приходится сожалеть в этом фильме - к слову, совершенно избавленном от женских лиц - это слишком заметная сдержанность его авторов в вопросе сексуальной ориентации Лоренса; впрочем, на дворе лишь 1962 г.)

   N.В. Напомним, что первоначальный замысел фильма принадлежит Сэму Спигелу, выкупившему права на книгу Лоренса «Семь столпов мудрости» у Александра Корды. (В 1958 г. Энтони Эскуит был готов поставить своего Лоренса с Дёрком Богардом в главной роли). Собственно съемки продлились 20 месяцев; натурные эпизоды снимались в Иордании, Марокко и Испании. Подобно Джону Форду, Дэйвид Лин обходится малым количеством планов и дублей и почти не оставляет свободы действия монтажеру. Формулировка «впервые на экране Питер О'Тул» относительно неточна - учитывая, что актер уже снялся к этому времени в нескольких фильмах, включая День, когда ограбили Английский банк, The Day They Robbed the Bank of England, 1960, Джон Гиллермин. Именно посмотрев этот фильм, Дэйвид Лин утвердил его на роль. (Изначально актера порекомендовала Спигелу Кэтрин Хепбёрн). Среди других актеров, рассматривавшихся на эту роль, упоминаются Алберт Финни (пробы с ним сохранились), Марлон Брандо, Энтони Пёркинз, Монтгомери Клифт, Ричард Бёртон. Первоначально фильм длился 222 мин, но очень скоро был сокращен, сначала - на 20 мин. Картина была жестко и несправедливо раскритикована журналистами и шла успешно только в крупных городах. При повторном прокате в 1971 г. ее сократили еще на 20 мин. В 1988 г. после долгой работы была закончена реставрация 212-мин версии, выполненная Робертом Хэррисом (который уже принимал участие в восстановлении Наполеона, Napoléon, Абель Ганс). Лин узнал об этом начинании весьма запоздало и тут же подключился к работе. Питер О'Тул, Алек Гиннесс, Артур Кеннеди, Энтони Куинн и Чарлз Грей, дублер Джека Xoукинза (последний был болен раком горла и не мог говорить), переозвучили ряд сцен, поскольку звуковая дорожка оригинального негатива оказалась повреждена. Восстановленная копия короче первоначальной, зато содержит несколько сцен, устраненных при 1-м выпуске фильма в прокат. Среди сцен, которые можно увидеть заново, есть та (расположенная ближе к финалу, перед тем, как Лоренса производят в полковники), когда военврач приходит в ужас от запущенного состояния, в котором пребывают сотни турецких раненых. Он бьет Лоренса, одетого в арабский костюм, и называет его «черномазым». Добавим, что за 30 лет фильм почти не устарел - разве что в плане музыки, которая зачастую избыточна.

  Крёстный отец

   1972 - США (176 мин)

     Произв. PAR (Алберт С. Радди)

     Реж. ФРЭНСИС ФОРД КОППОЛА

     Сцен. Марио Пьюзо и Фрэнсис Форд Коппола по одноименному роману Марио Пьюзо

     Опер. Гордон Уиллис (Technicolor)

     Муз. Нино Рота

     В ролях Марлон Брандо (дон Вито Корлеоне), Ал Пачино (Майкл Корлеоне), Джеймс Каан (Сонни Корлеоне), Ричард Кастеллано (Клеменца), Роберт Дювалл (Том Хэген), Стерлинг Хейден (Маккласки), Джон Марли (Джек Уолц), Ричард Конте (Барцини), Дайан Китон (Кей Эдамз), Эл Леттьери (Соллоццо), Эйб Вигола (Тессио), Талья Шайэр (Конни Рицци), Джон Казали (Фредо Корлеоне), Ал Мартино (Джонни Фонтэйн), Алекс Рокко (Мо Грин), Джон Мартино (Поли Гатто), Ленни Монтана (Лука Брази), Тони Джорджио (Бруно Татталья), Виктор Рендина (Филип Татталья), Симонетта Стефанелли (Аполлония).

   Август 1945 г. В день свадьбы своей дочери Конни с молодым букмекером Карло Рицци дон Вито Корлеоне, «Крестный отец» одной из 6 мафиозных «семей» Нью-Йорка (слово «мафия» не произносится в фильме ни разу), дает аудиенции и принимает просителей. Среди них - его протеже, певец Джонни Фонтэйн, которому дон Корлеоне когда-то помог. Джонни очень хочет получить роль в фильме, но продюсер Джек Уолц категорически против, поскольку Фонтэйн увел у него любовницу. Дон Корлеоне поручает уладить дело Тому Хэгену, своему юридическому советнику и приемному сыну. Джек Уолц поначалу крайне неуступчив, но затем принимает предложение, когда утром находит в своей кровати окровавленную голову любимой скаковой лошади.

   К дону Корлеоне обращается за помощью наркобарон Соллоццо. Он предлагает сотрудничество, надеясь воспользоваться защитой многочисленных судей и политиков, живущих на содержании у дона Корлеоне. Дон Корлеоне отказывается принимать участие в том, что считает грязным занятием, и его отказ разжигает войну между «семьями». Не доверяя семье Татталья, которая покровительствует Соллоццо, дон Корлеоне отправляет к ним своего самого верного человека Луку Брази, чтобы прояснить их намерения. Соллоццо и его сообщники душат Луку Брази и прибивают его руку к барной стойке. Самого дона Корлеоне расстреливают из автоматов, когда тот покупает фрукты на рынке. Лишь чудом ему удается избежать смерти. Его старший сын Сонни казнит Поли Гатто, предателя, подстроившего покушение, а другой сын Майкл - герой войны, которого дон Корлеоне намеренно держит в стороне от дел в надежде когда-нибудь сделать из него сенатора или губернатора - спасает жизнь отцу, отправившись в больницу и переставив его койку в другую палату незадолго до появления врагов, планирующих добить раненого.

   Узнав, что по приказу Сонни убит сын Таттальи Бруно, Майкл решает собственноручно расправиться с Соллоццо и с его верным сообщником - полицейским Маккласки. Он предлагает обоим примирительную встречу в ресторанчике, чей адрес удается заранее выведать семье Корлеоне. В туалете ресторанчика прячут револьвер; из него Майкл неожиданно расстреливает собеседников. После этого «подвига» Майкл уезжает отсидеться на Сицилию. Там он встречает молодую крестьянку Аполлонию, которая заставляет его забыть о нью-йоркской невесте Кей; Майкл решает жениться на Аполлонии.

   В Нью-Йорке Сонни мчится на выручку своей сестре Конни, в очередной раз избитой мужем, и попадает в засаду. Его расстреливает целый взвод убийц. Майкл на Сицилии узнает, что Сонни убит и позиции его семьи ослабли. Аполлония погибает вместо Майкла в заминированной машине. Оправившись от ран, дон Корлеоне решает не проливать кровь в отместку за гибель сына. Напротив, он просит созвать для примирения глав всех семей. На большом собрании он объявляет, что согласен участвовать в наркоторговле - на своих условиях. На этом же собрании он понимает, что его главный враг - не Филип Татталья, которого он считал таковым, а Барцини, который и дергает за все ниточки.

   Майкл возвращается с Сицилии и принимает власть от отца, предоставляющего ему полную свободу действий. Майкл снова встречается с Кей и женится на ней. Старый дон умирает своей смертью, играя с внуком. Теперь Майкл готов физически расправиться со всеми врагами семьи Корлеоне. Он наблюдает за крещением своего племянника и крестника, сына Конни и Карло, а в это время его люди убивают главных врагов семьи, в том числе - Барцини. Затем Майкл вынуждает Карло признаться в сговоре с Барцини и казнит его. После этой жестокой расправы Майкла, хладнокровно вравшего жене о своей непричастности к убийствам, начинают звать в близком окружении «доном Корлеоне», так же, как звали его отца.

   ► Именно сам масштаб успеха, а не содержание и не точка зрения режиссера на выбранную тему, придает неоднозначность этой экранизации бестселлера Марио Пьюзо. Поскольку сильной стороной фильма оказалась актерская игра, а публика заинтересовалась персонажами и даже привязалась к ним, некоторым захотелось видеть в них гораздо более «положительных» людей, чем они есть на самом деле. В действительности, во взгляде Копполы нет никакого угодничества. Через безупречно классическое повествование, где нет места открытому возмущению, он показывает, как такие фундаментальные ценности Америки, как культ семьи или дух свободного предпринимательства, могут приобрести совершенно иной, глубоко отрицательный смысл, если они развиваются дико и яростно, вне всякого морального контекста. Самые проницательные аналитики фильма, наоборот, разглядели в Крестном отце метафору возможного - или реального - упадка Америки, где старые идеалы разложились и превратились в свою полную противоположность. На примере мафии, общества внутри общества, через описание ее целей, обрядов, методов и внутреннего развития мы хорошо видим, что жажда респектабельности, охватившая, к примеру, дона Корлеоне, является лишь обратной стороной гнусности и жестокости. Отметим, что еще одна фундаментальная ценность Америки - индивидуализм - полностью отсутствует в этом мире, напоминающем ад той дьявольской солидарностью и фатальной скученностью, в которой живут его члены.

   Избегая прямой нравоучительности, сюжет фильма, тем не менее, за 3 часа зрелищно и убедительно анализирует - и подчеркивает - неотвратимый процесс инициации сына отцом. Герой войны, которого все хотели держать в стороне от преступных махинаций и коррупции, постепенно превращается в идеальное воплощение своего отца. Обоих поглощает система, которая сильнее воли вождей. Кроме того, дон Корлеоне, которого прагматические соображения и некоторые уколы совести подталкивали отвергнуть союз с наркобаронами, вынужден подчиниться железному закону, не терпящему подобной щепетильности.

   Марлон Брандо, состаренный гримом, с изменившимся голосом, легендарно исполнил эту роль на грани пародии (которая, кстати, была мастерски спародирована Уго Тоньяцци в одной из сцен Большой жратвы, La grande houlle). С другой стороны, Крестный отец открыл миру Ала Пачино, став для него 2-м значительным фильмом после слабой и перехваленной Паники в Нидл-Парке, Panic in Needle Park, Джерри Шацбёрг, 1971. Другими козырями фильма, помимо актерской игры, являются кропотливая, словно от последователей веризма, отделка декораций и умелая, зрелая драматургия, редко выносящая насилие на экран, но постоянно о нем напоминающая.

   Некоторые критики утверждали, что Крестный отец стал для голливудского кино 70-х гг. тем же, чем были Унесенные ветром, Gone with the Wind для кино 40-х. Применительно к одному лишь 1-му Крестному отцу это сравнение кажется неуместным, поскольку фильм Копполы обладает внутренней драматургической строгостью и точностью, которой полностью лишены Унесенные ветром. 3 года спустя вышел Крестный отец II (200 мин), который не добавил ничего существенного к 1-й части - разве что необыкновенную виртуозность в повествовании, чередующем эпизоды в настоящем времени (деятельность Майкла / Ала Пачино) и эпизоды из прошлого, рассказывающие о восхождении Вито Корлеоне (чью роль на сей раз исполняет Роберт Де Ниро). В 1977 г. американское телевидение представило под названием Сага о Крестном отце, The Godfather Saga версию, собранную из обоих фильмов, перемонтированных в линейной последовательности с добавлением ряда новых сцен. В итоге получился 450-мин сериал, который уже больше оправдывает сравнение с Унесенными ветром (***).

   Впрочем, нет никаких сомнений в том, что Крестный отец послужил одним из главных толчков к буму полицейских сериалов, заполонивших телеканалы всего мира. В рамках творчества Копполы, которому на момент выхода фильма было всего 33 года, 1-я серия Крестного отца представляет собой успех, зрелость формы которого режиссер с тех пор не смог ни превзойти, ни даже повторить.

   N.В. Прежде чем доверить проект по экранизации книги Пьюзо Копполе (который сперва увидел в нем тяжелую и нудную обязаловку, но вместе с тем - и способ вновь обрести независимость после провала Людей дождя, The Rain People), продюсер Алберт Радди и студия «Paramount» предлагали его Артуру Пенну, Питеру Йейтсу и Коста-Гаврасу.

   БИБЛИОГРАФИЯ: в книге Марио Пьюзо (Mario Puzo, The Godfather Papers and Other Confessions, Pan Books, London, 1972) содержится большая глава, посвященная фильму и озаглавленная «Создание Крестного отца» (The Making of The Godfather). В этой главе писатель живо и без предрассудков рассказывает о своем опыте голливудского сценариста. Он полагает, что люди, работающие в Голливуде, ничуть не «тупее» писателей или бизнесменов. Что же касается работы над сценарием, то он утверждает следующее: «Я считаю, что обладаю достаточной квалификацией, чтобы назвать сценарий наименее приемлемой формой литературного творчества для писателя. Но, как и с большинством вещей, один раз попробовать всегда приятно». Его заметки касаются исключительно периода подготовки фильма. Пьюзо склонен объяснять выбор Копполы в качестве режиссера тем, что он был «30-летним мальчишкой, снявшим 2 коммерчески неудачных фильма, и его по этой причине легче было контролировать. Коппола переписал заново одну половину сценария, а я - другую. Затем мы обменялись страницами и принялись править друг друга. Я предложил, чтобы мы работали сообща. Фрэнсис посмотрел мне прямо в глаза и отказался». Хотя Пьюзо предлагал на роль крестного отца Брандо, продюсер Алберт Радди хотел пригласить Роберта Редфорда. Что же касается Ала Пачино, то он получил роль только благодаря Копполе, который единственный счел его игру и личность интересными для фильма. «Пачино сделал все, о чем я только мог мечтать, думая об экранном воплощении этого персонажа, - пишет Пьюзо. - Я был поражен. В моих глазах его игра была шедевральной». Едва закончилась работа над фильмом. Пьюзо начал бегать везде и всюду, всем рассказывая о том, как он был не прав, противясь выбору Пачино. Радди сразу же посоветовал ему воздержаться от самобичевания, если он хочет когда-нибудь стать продюсером. В общем и целом Пьюзо считает актерскую игру в фильме гораздо лучше сценария, «даже несмотря на то, что половину его написал я сам». Пьюзо видит много общего между собой и Копполой. И тот, и другой сделали Крестного отца (роман и фильм), руководствуясь денежными мотивами. «Фрэнсис Коппола заявил, что снял Крестного отца, чтобы сколотить капитал, необходимый для создания тех фильмов, которые он по-настоящему хотел снять. Это меня очень расстроило, потому что ему хватило ума сделать это в 33 года, тогда как мне понадобилось целых 45 лет, чтобы понять, что я смогу написать те книги, которые хочу написать по настоящему, только после того, как напишу „Крестного отца“».

   ***

   --- В 1990 г. вышла на экраны 3-я часть цикла: Крёстный отец III, The Godfather III.

  Унесённые ветром

   1939 - CШA (222 мин)

     Произв. Дэйвид О. Селзник (прокат - MGM)

     Реж. ВИКТОР ФЛЕМИНГ

     Сцен. Сидни Хауард по одноименному роману Маргарет Митчелл

     Опер. Эрнест Холлер (Technicolor)

     Муз. Макс Стайнер

     Дек. Уильям Кэмерон Мензис

     В ролях Кларк Гейбл (Ретт Батлер), Вивьен Ли (Скарлетт О'Хара), Лесли Хауард (Эшли Уилкс), Оливия де Хэвилленд (Мелани Хэмилтон), Хэтти Макдэниэл (Матушка), Томас Митчелл (Джералд О'Хара), Барбара О'Нил (миссис О'Хара), Лора Хоуп Крюс (тетя Топ-топ Хэмилтон), Гарри Дэвенпорт (доктор Мид), Она Мансон (Белль Уотлинг), Эвелин Киз (Сьюлин О'Хара), Энн Разерфорд (Кэррин О'Хара), Баттерфлай Маккуин (Присси), Эдди Эндерсон (дядя Питер), Джейн Дарвелл (Мейбелл Мерриуэзер), Виктор Джори (Джонас Уилкерсон), Якима Канутт (дезертир), Джордж Ривз (Брент Тарлтон), Фред Крейн (Стюарт Тарлтон).

   После того, как 11 южных штатов откололись от северных и объединились в Конфедерацию, в Атланте все ждут войны и говорят только о ней. Но у Скарлетт О'Хары, кокетливой и жизнерадостной старшей дочери Джералда О'Хары, владельца поместья «Тара», и без того хватает забот. Она обеспокоена грядущей свадьбой бывшего возлюбленного Эшли Уилкса с ее кузиной Мелани. На пикнике, устроенном Эшли в своем владении под названием «Двенадцать дубов», Скарлетт, готовая на все, лишь бы расстроить этот брак, признается Эшли в любви и, когда он ее отвергает, тут же дает ему пощечину. Ретт Батлер, гость с несколько скандальной репутацией (его якобы прогнали из Уэст-Пойнта, он якобы «обесчестил» юную девушку и не пожелал жениться, и т. д.), случайно оказывается свидетелем этой сцены, что приводит Скарлетт в ярость. Сообщают о начале войны. В отличие от других гостей, Ретт не считает победу Юга делом решенным. По его мнению, Север лучше вооружен и готов к затяжным боям. Скарлетт из вызова принимает предложение руки и сердца от младшего брата Мелани Чарлза Хэмилтона, и две свадьбы, ее и Эшли с Мелани, справляются одновременно, перед самым отбытием молодых мужей на фронт.

   В самом начале войны Чарлз умирает от пневмонии. Скарлетт, молодая вдова, ненавидит черный цвет. Она следует совету матери и едет с Мелани в Атланту. Там она думает воспользоваться ситуацией, чтобы завоевать Эшли. На балу в пользу военного госпиталя Ретт, покрытый воинской славой, танцует со Скарлетт и платит за это организаторшам вечера 150 долларов золотом. Он хочет услышать от Скарлетт, что она его любит. «Ни за что!» - восклицает та. Битва при Геттисбёрге приводит к огромным потерям южан. Ретт разозлен всеобщей неорганизованностью и уверен, что Юг не оправится от поражения. Приехав на 3 дня в увольнительную, Эшли просит Скарлетт присмотреть за Мелани. которая, по своей природной доброте, не замечает интриг соперницы. Скарлетт снова признается Эшли в любви - и снова напрасно.

   Бои приближаются к городу; в нем становится опасно. Раненые толпятся в госпитале, где не хватает лекарств, в том числе - хлороформа. Скарлетт мутит при виде ампутации без наркоза, она выходит на улицу и сталкивается с Реттом, который предлагает ей уехать с ним за границу. Пораженная, но в глубине души польщенная этим предложением, которое она не может принять - разве не поклялась она ухаживать за беременной Мелани? - Скарлетт уходит от него. 35 дней Атланта под грохот пушек выдерживает осаду, но северяне скоро вступят в город. Скарлетт отправляется за доктором Мидом, чтобы тот принял роды у Мелани. Она приходит на вокзал и видит там тысячи раненых и мертвых людей, лежащих прямо на полу. Доктор не может бросить больных и умирающих. Скарлетт сама вместе с туповатой чернокожей рабыней принимает роды у Мелани. После рождения ребенка она зовет Ретта, обходящего злачные места города, и просит отвезти в «Тару» ее, Мелани и молодую рабыню.

   Повозка Ретта, где сидят три женщины и младенец, проезжает мимо горящих складов. На полпути Ретт, охваченный состраданием к проигравшим, уходит к братьям по оружию. Он целует Скарлетт, но та отвечает пощечиной; она потрясена тем, что он бросает ее на обочине. Однако Ретт знает, что у нее железная воля и что она своего добьется. Ей в самом деле удается довезти Мелани и ребенка до «Тары». Поместье разорено. Мать Скарлетт умерла от тифа. Ее отец сошел с ума. Северяне разграбили поместье, и Скарлетт, изнуренная голодом, клянется, что пойдет на все - станет врать, воровать, мошенничать и убивать, если придется, - но никогда больше не будет голодать.

   Скарлетт и две ее сестры не покладая рук работают на плантации, восстанавливают хозяйство и выращивают хлопок. Скарлетт убивает солдата-мародера, проникшего в дом. Юг капитулирует. Война окончена. Эшли возвращается домой. Ему кажется, что в этом мире для него больше нет места. Скарлетт по-прежнему любит его и хочет уехать с ним в Мексику. Но как он может бросить Мелани и ребенка? Отец Скарлетт гонится за бригадным генералом, пытавшимся приобрести «Тару» по смешной цене, падает с лошади и разбивается насмерть. Скарлетт необходимо как можно скорее раздобыть 300 долларов, чтобы уплатить налог на недвижимость. Она приходит к Ретту, но того держат под арестом победители-северяне, надеясь присвоить его состояние. Обстоятельства мешают Ретту выручить Скарлетт. Чтобы спасти «Тару», Скарлетт выходит замуж за жениха своей сестры, владельца процветающего магазина.

   Скарлетт развивает лесопилку мужа, где трудятся каторжники. Однажды на дороге на нее нападают двое бродяг - бывшие северяне. Ее спасает негр. Против нападавших организуется поисковая партия. Ретт обеспечивает алиби Эшли, который мог попасть под арест за участие в ней. Муж Скарлетт погибает. Ретт делает ей предложение. Они едут справлять медовый месяц в Новый Орлеан. На деньги Ретта «Тару» отстраивают заново; кроме того, Скарлетт строит роскошный особняк в Атланте.

   Скарлетт рожает ребенка. Она не хочет больше иметь детей из страха подурнеть и запрещает Ретту входить к ней в спальню. Ретт ищет утешения в объятиях проститутки Белль Уотлинг. Ретт воспитывает свою дочь Бонни по всем правилам и традициям хорошего общества, чтобы когда-нибудь она смогла в него войти. Скарлетт все чаще замечают в обществе Эшли, и городские сплетницы начинают об этом судачить. Ретт не сомневается, что его жена по-прежнему любит Эшли, но заставляет ее пойти на бал в свою честь, чтобы она не потеряла лицо. В этот вечер Ретт на одну ночь вновь становится любовником Скарлетт. На следующий день он объявляет, что собирается подать на развод, и увозит Бонни в Лондон. Когда та просит вернуться к матери, он привозит ее обратно в «Тару».

   Скарлетт беременна. Ссорясь с Реттом, она падает с большой парадной лестницы и теряет ребенка. Катаясь на пони, Бонни перепрыгивает через препятствие, падает и разбивается на глазах у родителей. Эта новая трагедия наносит последний удар по браку Скарлетт и Ретта. Мелани снова беременна. Она знает, что идет на очень большой риск, и умирает после безуспешных попыток примирить супругов. Видя безутешную скорбь Эшли, Скарлетт наконец понимает, что он всю жизнь любил только одну женщину: Мелани. Ретт хочет уйти. Скарлетт пытается его удержать. «Что же станет со мной?» - спрашивает она. «Честно говоря, милая, мне на это плевать», - бросает он, уходя. Оставшись в одиночестве, Скарлетт понимает, что отец был прав, когда говорил, что в ее жизни есть только «Тара». Она решает вернуться в поместье, не теряя надежды, что однажды туда же вернется и Ретт.

   ► Унесенные ветром кажется типичным образцом голливудского кино только тем, кто плохо знаком с Голливудом. Это вовсе не образец и не следствие методов и законов, традиционных для «фабрики грез»; скорее - исключение из них, величавое, карикатурное и довольно уродливое, если вспомнить историю его создания. Феноменальный зрительский успех придал этому исключению масштабы легенды. Впрочем, все, что нам известно об успехе книги и о начальных стадиях работы над фильмом, позволяет предположить, что триумф картины стал логичным и почти неизбежным следствием триумфа романа-первоисточника. Однако успех Унесенных ветром не ослабевает (что доказал повторный прокат в 1947, 1961, 1968 гг.), и это - уже заслуга самого фильма. Предполагается, что к 1956 г. картину посмотрели 100 млн зрителей. Начиная с 1978 г., когда телеканал «CBS» выкупил права на фильм на 20 лет за 35 млн долларов - сумма, побившая все рекорды, - количество зрителей не поддается подсчету.

   Человеком, несущим главную ответственность за все достоинства и недостатки фильма на всех этапах его создания - и, в некоторой степени, автором фильма - следует считать Дэйвида О. Селзника. Уже одно это аномально для голливудской системы. Разумеется, продюсеры оказывали решающее влияние на выбор сюжетов, материала и на масштаб будущего фильма, однако мало кто из них с таким же упорством, как Селзник, рвался через подставных лиц выступать в роли сценариста и режиссера. Зачастую он довольно грубо вторгался на поле деятельности своих сотрудников. Даже в финансовых вопросах он правил бал в одиночку и на стадии подготовки и съемок не сумел договориться со студией «MGM», которая в итоге занималась только прокатом фильма. Хотя об этом вечно разгораются дискуссии и полемики, почти все - с некоторыми оговорками - согласны в том, что лучшие голливудские фильмы принадлежат к разряду авторского кино, где автором в большинстве случаев выступает режиссер. Это ни в коем случае не отрицает роли коллективного творчества в создании фильмов, и Унесенные ветром на разных стадиях своего создания подтвердили этот принцип, доведя его почти до абсурда. Над фильмом работали полтора десятка сценаристов и 3 режиссера-постановщика. Среди сценаристов стоит назвать Сидни Хауарда (единственного, чье имя попало в титры), Оливера Г.П. Гэрретта, Бена Хекта, Джона ван Друтена, Джона Болдерстона, Джо Сверлинга, Ф. Скотта Фицджералда, Барбару Кеон, Уилбура Г. Курца, Вэла Льютона, Чарлза Макартура, Джона Ли Мэйина, Доналда Огдена Стюарта и, конечно же, самого Дэйвида О. Селзника. Первоначальная версия сценария была написана Сидни Хауардом, который не смог насладиться плодами своей работы, ибо погиб на своей ферме в августе 1939 г. Скотт Фицджералд - самый знаменитый сценарист картины, но в окончательный монтаж, кажется, не попала ни одна из написанных им сцен, и весь его вклад - тем не менее, значительный - состоял в том, чтобы после поправок Гэрретта вернуть ход сюжета в русло, более соответствующее роману-первоисточнику.

   С того момента, как Селзник приобрел права на экранизацию (июнь 1936 г.), и до 1-го съемочного дня (26 января 1939 г.) режиссером фильма считался Кьюкор, который активно участвовал в подготовке. (Отметим, что сцену пожара на оружейных складах в Атланте Кьюкор и художник-постановщик Уильям Кэмерон Мензис сняли в декабре 1938 г., до официального начала съемок, причем на площадке использовались 7 камер.) Кьюкор покинул режиссерское кресло через 2 недели после начала съемок (13 февраля 1939 г.). Причины его отставки-увольнения многочисленны и сложны. Много говорили о том, что Кьюкор, типичный «женский режиссер», не нравился Кларку Гейблу, который считал, что его персонаж задвинут вглубь по сравнению с героиней Вивьен Ли. С другой стороны, Кьюкор одобрил сценарий Сидни Хауарда и был очень недоволен изменениями, внесенными в него Гэрреттом и Барбарой Кеон по просьбе Селзника, а также все более частым вмешательством последнего в режиссерскую работу. Сам же Селзник критиковал Кьюкора за чересчур изнеженный стиль. Сняв несколько сцен (в том числе благотворительного бала), Кьюкор уступил место Виктору Флемингу, выбранному Гейблом из 3–4 имен, предложенных Селзником. Вивьен Ли и Оливия де Хэвилленд были так огорчены отстранением Кьюкора, что продолжали тайком от Флеминга и друг от друга ходить к нему на репетиции и следовать его советам. 1 мая 1939 г. Флеминга, чье здоровье не справлялось с нагрузками при работе над этой гигантской картиной, заменил Сэм Вуд. Вуд проработал на фильме до конца июня; ему приписывают где-то полчаса в итоговом монтаже, включая сцену, где Скарлетт убивает мародера, а также знаменитый эпизод с ранеными на вокзале Атланты. Втроем Кьюкор, Флеминг и Вуд отсняли в общей сложности 88 часов материала, из которого проявлена была примерно треть. В группе тоже происходили изменения; 30 марта оператор-постановщик Ли Гармс был заменен Эрнестом Холлером (который указан в титрах один).

   В период Флеминга решающее воздействие на сценарий оказывали Бен Хект, Джон ван Друтен и Джон Болдерстон. Селзник изобрел принцип, крепко утвердившийся впоследствии: выделять разными цветами все исправления и дополнения, внесенные в сценарий соавторами. С тех пор сценарий Унесенных ветром получил прозвище «rainbow script» («радужный сценарий»). В какой-то момент зашла речь даже о том, чтобы привлечь к работе писателя-юмориста и актера Роберта Бенчли. Эта новость вызвала хохот у Маргарет Митчелл, которая принципиально отказывалась участвовать в работе над экранизацией своей книги. Митчелл сказала, что не видит причин, почему бы не позвать на помощь Граучо Маркса, Уильяма Фолкнера или Эрскина Колдуэлла. Этот избыточный «коллективизм», которому так противился Кьюкор, несомненно, оказал самое вредное влияние на сценарий. Он привел фильм к какому-то новому жанру, в котором наиболее полно раскрывается личность Селзника (особенно если сравнить Унесенных ветром с Дуэлью под солнцем, Duel in the Sun и Предана земле, Gone to Earth, другими его фильмами, наделенными исступленностью, пылкостью, сочным лиризмом, которых полностью лишена эта картина). В действительности Унесенных ветром можно рассматривать как гигантский роман с фотоиллюстрациями на историческом фоне; в его основе - отношения на грани любви и страсти, романтические и безнадежные, страдающие от нескончаемых споров, доходящих до крайней жестокости. В 1-й части (до возвращения в «Тару») сюжет еще сохраняет относительную драматургическую цельность, но 2-я до бесконечности повторяет тему разлада и поражения в отношениях Ретта и Скарлетт. Финал ничуть не убедителен и, по сути, совсем не похож на финал; фабула с тем же успехом может продолжаться новыми попытками Скарлетт вернуть Ретта.

   Этот фотороман в определенный момент начинает течь, как река; повторяющееся сопоставление событий не подчиняется общей динамике целого, но, кажется, постоянно ускользает из-под контроля авторов. И этим тоже Унесенные ветром заметно выбиваются из общего ряда крупных голливудских постановок, плотная и безупречная драматургия которых до сих пор восхищает зрителей. Жанр, сложившийся в результате из превратностей и перипетий съемочного периода, а также под влиянием изменчивых желаний Селзника, относится одновременно и к мелодраме, и к исторической хронике; это гибрид, жанровое ответвление с характерной неуверенной драматургией, вялым и словно бы разжиженным повествованием, которое приобретет громадную популярность с наступлением эры телевидения. Унесенные ветром - не столько образцовый пример голливудского величия, сколько прототип тех бесчисленных телесериалов, которые несколько лет спустя заполонят телеэкраны и превратят кинематограф в не что иное или попросту его убьют.

   При всем вышесказанном фильм не может оставить зрителя равнодушным. Его самая сильная сторона - актерская игра или, вернее, точный выбор исполнителей. После того как Селзник купил права на экранизацию, выбор идеальных актеров на роли Ретта и Скарлетт превратился в публичное мероприятие почти национального масштаба. Большинство поклонников в письмах отстаивали кандидатуру Кларка Гейбла на роль Ретта, и, можно сказать, в определенной степени его выбрала публика (при том что на роль рассматривались, помимо прочих, Эррол Флинн, Гэри Купер, Роналд Коулмен, Уорнер Бэкстер и Фредрик Марч). Выбор Скарлетт оказался намного сложнее. Назовем лишь нескольких актрис, чьи имена упоминались в этой связи; многие (включая самых именитых) участвовали в пробах на роль: Бетти Дэйвис, Кэтрин Хепбёрн, Полетт Годдерд, Лана Тёрнер, Энн Шеридан, Фрэнсес Ди, Таллула Бэнкхед (она также рассматривалась на роль Белль Уотлинг, которая, совершенно очевидно, подошла бы ей намного больше), Маргарет Саллаван, Джин Артур, Сьюзен Хейуорд, Джоан Кроуфорд, Айрин Данн, Клодетт Кольбер, Джоан Беннетт, Лоретта Янг и даже Люсиль Болл. В конце концов, Селзник остановился на кандидатуре Вивьен Ли, предложенной его братом Майроном. Выбор оказался смелым (Вивьен Ли была англичанкой и, в основном, театральной актрисой), оригинальным и совершенно оправданным. Выбор актрисы на роль Мелани вызвал меньше колебаний. Джоан Фонтэйн, полная дурных предчувствий, отказалась от роли и посоветовала взять на роль ее сестру, Оливию де Хэвилленд. (Среди прочих кандидатур были Джералдина Фицджералд, Андреа Лидз, Энн Ширли, Присцилла Лейн, Кэтрин Локк и Марша Хант, игравшая Мелани всего один день).

   Из всех исполнителей крупных ролей не на своем месте кажется только Лесли Хауард, за весь фильм ни разу не снимающий с лица маску флегматичного, вечно скучающего британца. В этой роли было бы гораздо приятнее посмотреть на Рэндолфа Скотта, Рея Милленда, Мелвина Дагласа или Лью Эйрза, которые назывались в качестве вероятных претендентов. Впрочем, Лесли Хауард согласился на роль с большой неохотой, лишь потому, что Селзник обещал ему совместную работу с Ингрид Бергман в американском ремейке Интермеццо, Intermezzo, 1939 (актриса играла в шведском оригинале режиссера Густава Моландера). Селзник даже назначил Лесли Хауарда помощником продюсера фильма, зная, что актер собирался расширить поле своей деятельности в кино. Актеры для эпизодических ролей были подобраны с той же маниакальной и дотошной кропотливостью, в итоге целиком себя оправдавшей. Они тоже придают цельность фильму.

   Еще одно немалое достоинство картины - использование трехцветного формата «Technicolor», всего лишь за 4 года до этого впервые примененного в полнометражном кино. Поиски пластических средств в огромном количестве сцен западают в память больше, чем происходящие события. Благодаря множеству художественных находок - таких, напр., как кроваво-красные тона, доминирующие в сцене с Реттом и Скарлетт на лестнице, - искусственность сюжета и персонажей меняет тональность и фильм временами становится даже изысканным, выходя за рамки заурядного бульварного сюжета. Хотя бы с этой точки зрения фильм обладает определенной алхимией, которая - пусть далее на подсознательном уровне - может как-то объяснить его многолетний успех. Не сохранил ли он где-то в глубине себя отпечаток вкуса Кьюкора, который так много времени потратил на его подготовку? Один из главных парадоксов этого фильма заключается в том, что наиболее творческая фаза его создания, вполне вероятно, выпала на период до начала съемок. Как бы то ни было, тем, кто хочет прочувствовать специфическую поэтичность Юга в этот период его истории, романтическую силу и содержательность событий, которые происходили в то время, следует обратиться к совсем другой картине, а именно - к великолепной Банде ангелов, Band of Angels, снятой Раулем Уолшем 18 лет спустя.

   БИБЛИОГРАФИЯ: Унесенные ветром - фильм, о съемках которого осталось наибольшее количество свидетельств, однако до недавних пор единственный сценарий, доступный в печати, к несчастью, не совпадал с окончательной версией картины, но представлял собой смесь из различных версий, которая, в случае переноса ее на экран, по словам издателя, длилась бы около 5 часов. Книга, опубликованная в Лондоне издательством «Lorrimer», содержит интересное предисловие Эндрю Синклера. О создании фильма см. Gavin Lambert, GWTW, the Making of Gone With the Wind, Atlantic, Little, Brown. 1973; переиздание - Bantam Books, 1976; Gerald Gardner, Harriet Nodell Gardner, Pictorial History of Gone With the Wind, Bonanza Books, 1983; Roland Flamini, Scarlett, Rhett and a Cast of Thousands, New York, MacMillan, 1975; Jacques Zimmer, Autant en emporte le vent, J'ai lu, 1988. См. также коллективный том «Gone With the Wind as Book and Film», ed. Richard Harwell, University of South Caroline Press, затем - New York, Paragon House Publishers, 1987. Конечно же, не забудем «Воспоминания» Селзника (David О. Selznick, Memos, Ramsay), а также главу, посвященную фильму, в книге Роналда Хейвера «Голливуд Дэйвида О. Селзника» (Ronald Haver, David О. Selznick's Hollywood, Knopf, New York, 1980) - самом роскошном издании о кино, опубликованном на сегодняшний день. Увлекательный 130-мин документальный фильм Унесенные ветром. Создание легенды (Gone With the Wind. The Making of the Legend, 1988), спродюсированный семьей Селзника и снятый Дэйвидом Хинтоном, рассказывает историю рождения и съемок фильма. Режиссерский сценарий картины опубликован по случаю ее 50-летнего юбилея в декабре 1989 г. нью-йоркским издательством «Delta».

  Дилижанс

   1939 – США (97 мин)

     Произв. Walter Wanger Productions, прокат UA

     Реж. ДЖОН ФОРД

     Сцен. Дадли Николз по рассказу Эрнеста Хейкокса «Дилижанс до Лордсбёрга» (Stage to Lordsburg)

     Опер. Берт Гленнон

     Муз. Ричард Хейджмен

     В ролях Джон Уэйн (Ринго Кид), Клер Тревор (Даллас), Джон Кэррадин (Хэтфилд), Томас Митчелл (доктор Джозайа Бун), Энди Девайн (Бак), Доналд Мик (Сэмюэл Пикок), Луиза Плэтт (Люси Мэллори), Тим Холт (лейтенант Блэнчерд), Джордж Бэнкрофт (шериф Кудрявый Уилкокс), Бёртон Черчилл (Генри Гейтвуд), Том Тайлер (Хэнк Пламмер), Крис Пин Мартин (Крис), Фрэнсис Форд (Билли Пиккет).

   Дилижанс под управлением Бака едет в Лондсбёрг через опасную территорию, где орудуют апачи под предводительством Джеронимо. На борту дилижанса находятся: Док Бун, врач, алкоголик и философ; Пикок, бродячий торговец виски, запуганный горожанин, везущий с собою саквояж с образцами товара (Док не спускает глаз с этого человека); проститутка Даллас, изгнанная из города Тонто тамошними благочестивыми дамами; Хэтфилд, профессиональный игрок-южанин; Люси Мэллори, беременная жена офицера, едущая к мужу; Гейтвуд, банкир из Тонто, сбежавший с 50 000 казенных денег; наконец, шериф Кудрявый Уилкокс, разыскивающий Ринго Кида, «человека вне закона», которого знают и любят все в округе. Ринго тоже садится в дилижанс на выезде из Тонто – и Уилкокс немедленно берет его под арест. На самом деле Уилкокс, старый друг отца Ринго, хочет помешать ему поехать в Лордсбёрг на верную погибель. Ринго твердо намерен расправиться там с 3 братьями Пламмерами в отместку за смерть отца и брата.

   Первая остановка: Драй-Форк. Военный конвой, сопровождавший дилижанс, теперь должен ехать в другую сторону. Почти все пассажиры дилижанса, за исключением Бака и Пикока, голосуют за то, чтобы продолжить путь без охраны. Вторая остановка: Апач-Уэллз. Миссис Мэллори узнает, что ее муж ранен. Она падает в обморок. У нее начинаются схватки: она благополучно рожает девочку ― с помощью Дока, который предварительно прогоняет хмель изрядным количеством кофе. Даллас ухаживает за ребенком. Бун и Даллас, 2 изгоя в группе, постепенно вновь заслуживают уважение спутников, на что в немалой степени влияет Ринго, который ухаживает за Даллас и делает ей предложение. Дилижанс снова отправляется в путь.

   Индейцы сожгли мост, и лошади идут через реку вброд. В дилижансе Пикок ранен стрелой. Рана не смертельна. Индейцы атакуют и долго преследуют дилижанс. Бак легко ранен. Хэтфилд погибает, последней пулей спасая жизнь миссис Мэллори. Кавалерийский отряд приходит на помощь и спасает тех, кто остался в живых. В Лордсбёргс банкир попадает под арест. Телеграф починили быстрее, чем он рассчитывал. Ринго просит шерифа дать ему несколько минут; тот, видя настойчивость Ринго, отпускает его на свидание с Пламмерами. На темной городской улице начинается поединок, из которого Ринго выходит живым, убив всех врагов. Шериф советует ему как можно скорее пересечь границу вместе с Даллас.

   ►  Квинтэссенция классического вестерна, удивившая современников своей свежестью и полностью обновившая жанр. Равновесие между батальными сценами, опасностью, нависшей над путешественниками (с одной стороны), и тщательным, сочным и лаконичным описанием каждого из персонажей (с другой стороны) могло быть воссоздано последователями Форда, но превзойдено не было никогда. Не менее безупречно равновесие между театральными сценами и движением, замкнутым пространством и космической необъятностью, анекдотичностью и серьезностью, приключением и философией. Как и всегда у Форда, динамика фильма рождается не движениями камеры, которые у него очень редки и именно по этой причине поразительно эффективны (вспомним появление Ринго перед камерой или легендарную панораму: индейцы, выстроившиеся на холме). Вместо мобильности камеры Форд делает упор на чрезвычайное разнообразие используемых планов, в особенности крупных, обилие которых в этом фильме нехарактерно для жанра, обычно их не приветствующего.

   Сценарий Дадли Николза вдохновлен конечно же Мопассаном («Пышкой» и другими новеллами), который, как и Гюго, из всех французских писателей оказал наибольшее влияние на крупных американских кинорежиссеров. Форд, снимающий фильмы так же свободно, как некоторые писатели сочиняют книги, не скрывает своих предпочтений. Люди, отвергнутые добропорядочным обществом, поэты, алкоголики – вот герои, вызывающие у него симпатию. Но он нисколько не сомневается, что в исключительных обстоятельствах, подобных тем, что показаны в картине, предрассудки могут растаять, как снег под ярким солнцем. Исключение составят разве что люди из мира денег, живущие в отдельной вселенной и не имеющие предрассудков. Банкир Гейтвуд одинаково безразличен к проститутке и к беременной женщине, к преступнику и к шерифу. Для него имеет значение только одно: вовремя прибыть на место с чемоданом денег.

   На съемках Дилижанса, своего 1-го звукового вестерна, Форд впервые работал в Долине Памятников, которая именно ему обязана своей легендарной славой. Критикам, которым сцена погони показалась слишком длинной и неправдоподобной, он отвечал следующее: «Почему индейцы не стреляют по лошадям? Если бы они это сделали, фильм бы сразу закончился». Помимо этого, он давал и более серьезные разъяснения: «Лошади интересовали индейцев больше, чем бледнолицые. Лошади были им нужны. Кроме того, индейцы очень дурно стреляли на скаку». Многие исследователи пытались анализировать причины пристрастия Форда к жанру вестерна. Сам же он высказался на этот счет весьма красноречиво: «Я никогда не смотрю вестерны, но обожаю их снимать. Почему? Потому что съемки чаще всего проходят на природе. Сидишь на свежем воздухе, вдали от тумана и автострад. Рядом – команда каскадеров; каждый тебе друг. Питаешься хорошо – я всегда настаивал, чтобы группу на природе кормили как можно лучше. Работаешь от рассвета до заката, а потому спишь сном младенца. Вот настоящая жизнь: как ее не любить?».

   N.B. Одноименный очень плоский ремейк снят Гордоном Дагласом (1966).

   БИБЛИОГРАФИЯ: один из наиболее часто публикуемых сценариев в истории кинематографа: 1) Twenty Best Film Plays, New York, Crown Publishers, 1943; 2) Great Film Plays, New York, Crown Publishers, 1959; 3) в журнале «L'Avant-Scène», № 22 (1963); 4) в серии «Классические киносценарии», № 30 (Classic Film Scripts, London, Lorrimer); 5) в карманном формате (New York, Simon and Schuster, 1971). В эту книгу включен также рассказ Эрнеста Хенкокса, послуживший первоисточником; 6) реконструкция фильма в 1200 фоторепродукциях, сделанная Ричардом Дж. Энобайлом (New York, Darien House, 1975). Вместо предисловия фигурируют комментарии Форда, позаимствованные из журнала «Action», отрывок из которых мы процитировали выше.

  Неизвестный

   1927 – США (65 мин)

     Произв. MGM

     Реж. ГОД БРАУНИНГ

     Сцен. Уолдемар Янг по сюжету Тода Браунинга

     Опер. Мерритт Герстад

     В ролях Лон Чейни (Алонзо), Норман Керри (Малабар), Джоан Кроуфорд (Нанон), Ник Де Руис (Занзи), Джон Джордж (Коджо), Фрэнк Лэннинг (Костра).

   В цыганском цирке в окрестностях Мадрида безрукий Алонзо метает кинжалы ногами. Он влюблен в свою партнершу Нанон, дочь директора цирка. Он тайно поклялся себе, что она достанется только ему. Но цирковой атлет Малабар тоже мечтает о Нанон. Девушка издавна ненавидит мужские руки, их случайные касания. Поэтому рядом с Алонзо она чувствует себя в безопасности, что внушает Алонзо ложные надежды. На самом же деле у Алонзо есть руки: он прячет их под корсетом, скрываясь от полицейских, которым даже в голову не приходит подозревать в нем разыскиваемого вора. Однажды директор цирка узнает правду; Алонзо душит его. Однако Нанон успевает увидеть чудовищную руку убийцы, с 2 большими пальцами. Чтобы без опасений жениться на ней и остаться таким, каким она его знала всегда, Алонзо шантажом заставляет хирурга ампутировать ему обе руки. Когда он снова предстает перед Нанон, та знакомит его со своим женихом Малабаром. Алонзо воет, как зверь, но потом успокаивается. Малабар представляет публике новый номер, в котором его тянут за руки 2 лошади, скачущие галопом по движущимся дорожкам. Алонзо блокирует рычаг, приводящий дорожки в движение, чтобы Малабар оказался четвертован. Но напуганная лошадь готова растоптать Нанон: Алонзо кидается, чтобы защитить девушку, и сам погибает под копытами. Влюбленные обязаны своим счастьем безрукому человеку

   ►  1-я из 10 кошмарных фантазий, снятых Тодом Браунингом с Лоном Чейни (с 1919-го по 1929 г.); одна из самых прямолинейных и самых безупречных. В творческом плане между режиссером и актером царило полное взаимопонимание. Очевидно, что для автора Уродцев, Freaks физическая и жестикуляционная пластичность Лона Чейни, уникальная в истории кино, стала судьбоносным козырем. А Лон Чейни никогда не встречал к себе настолько серьезного отношения – как к актеру, как к персонажу и просто как к человеку. Из всех американских режиссеров Тод Браунинг, несомненно, больше всех стремился в творчестве разрушить барьеры между животным и человеческим началом, между нормальным и чудовищным, между желанием и фрустрацией, между реализмом и фантастичностью. С этой точки зрения он намного опережал свое время, и впору удивляться, что в наши дни он не пользуется большей известностью. Все страсти человеческие казались ему подлинными, лишь когда он смотрел на них через призму чудовищности. Обычный человек, лишенный комплексов, был для него либо еще более страшным чудовищем, которого он редко описывал в своих фильмах (разве что в Уродцах, где такого человека настигает безжалостная кара), либо чем-то безликим, несостоятельным, почти смехотворным; такие люди, очевидно, внушали ему только полное безразличие (напр., бухгалтер из Нечестивой троицы, The Unholy Three). Неизвестный, по мнению Браунинга, – сам человек, со всеми своими путающими противоречиями, наивный и коварный, охваченный ледяной жаждой могущества и любовными муками. И Лон Чейни, зверь в человеческом облике, умевший жестами и мимикой за долю секунды проделать путь от звериного к божественно прекрасному, создал настолько законченный образ, что он казался бы нам немыслимым, если бы мы не верили нашим глазам.

1) быть, существовать, жить

2) разг. ( в passé simple или passé composé) отправиться, пойти

1) быть

2) в конструкциях со страдательным причастием

а) время выражено глаголом être (passif)

б) время выражено глаголом être и причастием (сложные времена)

3) в конструкциях без причастия

а) предмет и тот предмет, с которым он отождествляется

б) предмет и его свойство или признак

в) предмет и место его нахождения

г) временные отношения

д) предмет и принадлежность его другому предмету, его отношение к другому предмету

е) необходимость явления, выраженного инфинитивом

ж) занятие действием, выраженным инфинитивом; повторность, обычность явления, выраженного инфинитивом

4) в словосочетаниях, возникших на основе конструкций с être

5) в безличных конструкциях с местоимением il

6) в конструкциях с местоимением ce

7) в конструкциях c'est + относительное слово и c'est + союз que, имеющих усилительное значение и служащих для выделения

8) être в сочетании с вопросительными словами

1) существо; человек

2) существование, бытие

3)

2. (cabinet de travail) [рабо́чий] кабине́т;

3. (mobilier) кабине́т;

4. (lieu de travail) рабо́та; ме́сто ◄pl. -à► рабо́ты;

5. (service administratif) отде́л (section d'un ministère, d'une grande entreprise, etc.); канцеля́рия (secrétariat d'une adminis- tration); конто́ра (dans une entreprise commerciale ou financière); бюро́ n indécl. (service spécialisé);

6. (établissement public) бюро́;

7. (administration) администра́ция, учрежде́ния;

8. (pour les travaux d'une assemblée) прези́диум; бюро́ RF;

9. (organe directeur élu) бюро́;

10.:

1) избира́тельный уча́сток (locaux)

2. (travail, fonction) слу́жба, рабо́та;

+ D animé);

3. (action de servir, de se servir) обслу́живание (d'un autre);

2) служе́бный;

4. (administration) слу́жба; управле́ние (direction); отде́л (section dans une grande administration); отделе́ние (hôpital);

5. milit. слу́жба;

1) вну́тренняя слу́жба

6. écon. сфе́ра обслу́живания, се́рвис;

1. (distribution) беспла́тная рассы́лка;

8. (tennis) пода́ча;

9. (vaisselle) серви́з; столо́вый прибо́р;

1) (vaisselle) столо́вый прибо́р (серви́з)

%=1 adj.

2. fig. не́жный, мя́гкий;

2. vx. не́жность, не́жная любо́вь ◄-бви, sg. -овью►;

TEN|DRE %=2 vt.

2. (disposer) расставля́ть/ расста́вить, ста́вить/по=, устра́ивать/устро́ить (un piège);

3. (présenter en avant) протя́гивать/ протяну́ть, простира́ть/простере́ть* litter et vx.;

■ vi.

2. (approcher) бли́зиться <клони́ться> (1re et 2e pers. mus.) ipf. (к + D), прибли́жаться/прибли́зиться (к + D);

3. (évoluer) име́ть тенде́нцию (к + D);

■ pp. et adj.

  Ясон и аргонавты

   1963 - США (104 мин)

     Произв. COL (Чарлз Шнеер)

     Реж. ДОН ЧЕФФИ

     Сцен. Ян Рид, Беверли Кросс

     Опер. Уилки Kупep (Eastmancolor)

     Спецэфф. Рей Хэррихаузен

     Муз. Бернард Херрманн

     В ролях Тодд Армстронг (Ясон), Нэнси Ковак (Медея), Гэри Реймонд (Акаст), Лоренс Нэйсмит (Аргус), Нэйлл МакГиннис (Зевс), Онэр Блэкман (Гера), Джек Гуиллим (Эет, царь Колхиды), Патрик Трафтон (Финей), Майкл Гуинн (Гермес), Даглас Уилмер (Пелий), Найджел Грин (Геракл).

   Ясон, сын Аристоса, царя Фессалии, убитого 20 лет назад узурпатором Пелием, должен по воле богов отомстить за отца и занять фессалийский трон. Но прежде, чтобы вернуть надежду и отвагу своему народу, страдающему от режима Пелия, он решает отправиться на поиски Золотого руна и доставить его в Фессалию. На стороне Ясона - Гера, супруга Зевса, повелителя всех богов, ведущая с мужем бесконечный спор за шахматной доской (причем расплачиваться за проигрыш того или иного игрока приходится людям). Зевс недоволен тем, что Гера покровительствует Ясону, и разрешает ей помочь герою всего 5 раз. Ясон не верит в существование богов, и Гермесу приходится лично доставить его на гору Олимп и познакомить с Зевсом и Герой, чтобы его скептицизм испарился. Ясон спрашивает у Геры, где находится пресловутое руно. «В Колхиде, на другом конце света», - отвечает та, помогая своему протеже в 1-й раз. Отказавшись от помощи Зевса и слегка его обидев, Ясон строит восхитительный корабль «Арго», на носу которого красуется фигура, точь-в-точь напоминающая Геру, и набирает экипаж из лучших атлетов Греции. Но корабль сбивается с курса; моряки обессилены, у них не осталось воды. Ясон вынужден во 2-й раз просить помощи у Геры, и та советует пополнить запасы на острове Бронзы, где раньше находилась кузница богов. Гера настоятельно просит, чтобы Ясон и его люди не уносили с острова ничего, кроме воды и съестных припасов. Остров усеян гигантскими статуями богов работы Гефеста. Геракл, один из аргонавтов, пробирается в сокровищницу, расположенную в основании статуи Талоса. и хочет вынести оттуда золотой дротик. Статуя тут же оживает и начинает крушить все на своем пути. Она поднимает «Арго», словно игрушку, и швыряет в море. Столкнувшись с такой страшной опасностью, Ясон в 3-й раз обращается к Гере, и та советует ему внимательнее присмотреться к пятке статуи. Ясону удается ее отвинтить, и оттуда вырывается струя красной жидкости. Лишившись крови, Талос начинает задыхаться, покрывается трещинами и падает на землю.

   Теперь нужно построить заново корабль. 4-е вмешательство Геры: она советует Ясону держать курс на Фригию и отыскать там слепого пророка Финея. Финея постоянно преследуют 2 гарпии: они мучают его, не давая поесть. Аргонавты сетью ловят чудовищ и сажают их в клетку: отныне гарпии будут бессильно наблюдать за пиршествами Финея. В благодарность слепец указывает аргонавтам путь на Колхиду: нужно проплыть через Симплегады («сталкивающиеся скалы»). Но без помощи богов это невозможно: стоит кораблю войти в пролив, как он погибнет под градом камней. Гера использует последнюю возможность помочь Ясону, вызвав из морской пучины Нептуна, который своей гигантской рукой подпирает гору и не дает ей обрушиться, тем самым позволяя кораблю пересечь опасную зону. Ясон спасает девушку, пострадавшую при кораблекрушении: это Медея, танцовщица и великая жрица Гекаты, богини Колхиды. Ясона хватают: его предал моряк по имени Акаст, сын Пелия (Ясон думал, что убил его на поединке). Но влюбленная Медея освобождает Ясона и приводит к знаменитому руну, висящему на дереве. Ясон сражается с семиглавой Гидрой, охраняющей сокровище и убившей Акаста. Победив Гидру, Ясон наконец получает возможность забрать руно с собой. Но самый опасный сюрприз царь Колхиды приберег напоследок. Он бросает на землю зубы Гидры, и из земли вырастают человеческие скелеты с мечами и щитами в руках. Эти грозные воины сеют смерть среди аргонавтов и сами один за другим погибают в схватке. Ясон спасается, лишь прыгнув в море. Теперь он и его спутники могут повернуть назад. С вершины Олимпа Гера видит, как Ясон целует Медею, и на лице ее видна гримаса легкой досады. Но Зевс отказывается признать себя побежденным. «Я с ним еще не закончил, - говорит он Гере. - Начнем новую партию на днях».

   ► Итак, самый красивый пеплум в истории кинематографа снят англичанином, которому, казалось бы, ничто не предвещало такой успех - разве что, в некоторой мере, любовь к детским фильмам и недавний опыт работы со студиями Диснея. Рассмотрим внимательнее этот необъяснимый прорыв, словно упавший с неба (или с Олимпа). Впечатляет огромное количество достоинств, собранных воедино: ум, ироничность, интонационная свобода сценария; мастерская режиссура, на уровне ритма (не слишком быстрого и не слишком медленного) и умелого и естественного использования натурных съемок (проводившихся в маленькой деревне Палинуро к югу от Неаполя и в Пестуме, где снималась сцена с гарпиями, сидящими в плену в греческом храме), а также великолепные краски. Талант Хэррихаузена и созданные им существа придают этой развлекательной картине финальный аккорд, без которого, впрочем, и фильма бы не было. Эту сказку населяют персонажи 3 типов: люди, боги и чудовища. У каждого есть уязвимое место, которое либо очевидно, либо неожиданно. Люди хрупки, поскольку им выпала такая судьба - быть героями приключенческого повествования. Если бы они не рисковали жизнью ежеминутно, разве бы мы переживали за их судьбу? Вокруг Ясона погибнут многие (кто будет раздавлен, кто утоплен, кто зарезан и т. д.); погибнут различными способами, изобретенными извечной жестокостью людей и богов. В чудовищах, созданных Хэррихаузеном - даже в самых страшных - всегда (и здесь больше, чем где бы то ни было) есть что-то трогательное, детское, робкое. Это связано не только с совершенством его мастерства, но и с относительной (и неизбежной) неуклюжестью техники, придающей существам подобие жизни. Жизнь этих созданий еще мимолетнее, чем жизнь человека. Как правило, они появляются лишь затем, чтобы тут же умереть, прожив всего лишь одну сцену. Только Гарпиям сохранят жизнь, но обрекут на танталову муку. Даже скелеты, выросшие из земли, - существа, казалось бы, бессмертные - и те погибают под мечами, копьями или в водных пучинах (битва с ними - один из самых удивительных эпизодов в истории кино). А когда статуя Талоса - невероятный, по удачный гибрид Колосса Родосского и Ахиллеса с уязвимой пятой - теряет «кровь», задыхается и начинает шататься, в ее участи есть нечто жалостное и трогательное. Наконец, хрупки и уязвимы даже боги. «Ты - бог многих народов, - говорит Гера Зевсу, - и все же, когда эти люди перестанут верить в тебя, ты вернешься в небытие». - «Ты сознаешь это, и все равно остаешься со мной», - отвечает Зевс. - «Ты думаешь, это от слабости, повелитель?» - «Не без этого. Ты почти человек». Этот необычный диалог сполна демонстрирует интонационную свободу, лукавство и ироничность фильма. Боги не только так же капризны, предвзяты, вспыльчивы и привязчивы, как люди; они еще и так же смертны, хотя времени у них больше. Можно сказать, что фильм примеряет к греческой мифологии тот же подход, что был применен к рубаям Омара Хайяма в XIX в. в переводе Эдварда Фицджералда: восхищенная адаптация с немалой вольностью и некоторой беззаботностью. Ясон и аргонавты - фильм невероятно изобретательный, поэтичный и цивилизованный; это уникальное произведение. Его ни в коем случае нельзя пропустить.

   БИБЛИОГРАФИЯ: Рей Хэррихаузен рассказывает о своих фильмах в альбоме «Film Fantasy Scrapbook» (Barnes, New York, 1972).

1) разозлиться, разбушеваться, рассвирепеть

2) (тж. avoir le diable dans la botte) быть непоседой; быть беспокойным

3) быть непревзойденным по энергии, уму, таланту и т.п.

4) (тж. avoir/se sentir le diable dans le ventre/dans la peau) быть во власти страстей; обладать необузданным темпераментом

5) поступать дурно, без зазрения совести

  Крест-накрест

   1948 - США (87 мин)

     Произв. UI (Майкл Крэйк)

     Реж. РОБЕРТ СИОДМАК

     Сцен. Дэниэл Фьюкс по одноименному роману Дона Трэйси

     Опер. Фрэнк Планер

     Муз. Миклош Рожа

     В ролях Бёрт Ланкастер (Стив Томпсон), Ивонн де Карло (Анна), Дэн Дуриа (Худой Данди), Стив Макнэлли (Пит Рамирес), Ричард Лонг (Слейд Томпсон), Том Педи (Винсент), Пёрси Хелтон (Фрэнк), Азан Нэйпиер (Финчли).

   В квартале Банкер-Хилл Стив Томпсон вместе с бандой Худого Данди готовится к нападению на собственный бронированный фургон. 8 лет назад Стив вернулся в Лос-Анджелес с тайной надеждой - не смея признаться в ней даже себе - вновь встретить Анну, женщину, с которой развелся 2 годами ранее и которую он по-прежнему любит. Они начали видеться снова, но неожиданно Стив узнал, что Анна замужем за печально знаменитым гангстером Худым Данди. Анна убедила Стива, что ее отвадили от него семья и друзья, в особенности - лучший друг Стива, полицейский Пит Рамирес, который угрожал ей тюрьмой, если она продолжит с ним видеться. Тогда Стиву и пришла в голову идея о вооруженном налете, который позволит ему сбежать с деньгами, а главное - забрать с собой Анну, ждущую его в домике на берету моря.

   Но ограбление проходит не так, как предполагал Стив. В клубах слезоточивого газа, заволакивающих мост, на котором застыл фургон, Стив понимает, что Данди хочет его убить. Он отбивается изо всех сил и спасает половину денег, благодаря чему пресса называет его героем. Он ранен, Данди - тоже. Сообщник Данди силой уводит Стива из больницы. Рука и грудь у Стива в гипсе. Он дает сообщнику 10 000 долларов, чтобы тот отвел его к Анне (которой Данди доверил ту часть добычи, что смог унести с собой). Видя, что Стив ранен, и не желая таскаться с такой обузой, Анна готовится его бросить. В этот момент приходит Данди и хладнокровно убивает обоих, а вдалеке слышны полицейские сирены.

   ► Этот «этюд о падении слабого и страстного человека» (по формулировке Корда и Шомстона), снятый при полной творческой свободе после смерти продюсера Марка Хеллинджера и с участием многих талантливых людей, лично отобранных Сиодмаком, - один из наиболее связных по стилю и философии образцов нуара. В 1-го очередь, по своей тематике: фанатичная любовь, холодная и расчетливая жестокость, последовательные и взаимосвязанные предательства (что отражается и в названии фильма), страх перед смертью, которая всегда где-то рядом. Но в особенности из-за флэшбека, который играет большую роль в присущем жанру фатализме. Примерно через 10 мин после начала фильма начинается флэшбек, усиленный закадровым комментарием, и этот флэшбек занимает больше половины общего метража картины.

   В связи этого разросшегося флэшбека с остальной частью повествования содержатся ключи к тайне фильма, большей части творчества Сиодмака и нуара в целом. Настоящее в нем не имеет самоценного существования. Оно не дарит героям никаких перспектив на будущее, никакой свободы маневра, никакой свободы в принципе. Оно - лишь тупик, в который неумолимо заводит прошлое; чахлый и почти посмертный отросток этого прошлого. Минуты, прожитые героем при налете, страх последующих часов (великолепная сцена в больнице), становятся неизбежным следствием его фанатичной любви к Анне: любви, также оживленной, воплощенной в нескольких судьбоносных встречах, размещенных режиссером во флэшбеке и плотно насыщенных деталями.

   Персонаж Ивонн де Карло достаточно оригинален для жанра. Хотя она и выполняет функции «роковой женщины», в ней нет ни особой ауры, ни магии, ни очарования (разве что, возможно, в сцене новой встречи со Стивом). Анна - это прежде всего олицетворение мелочного и дикого эгоизма, ведущего безжалостную борьбу за выживание в городских джунглях. Это мелкобуржуазная версия той роковой женщины, которую мы заметили мимоходом в Двойной страховке, Double Indemnity. В том, что касается декораций и количества выбранных объектов для съемки, это самый чистый фильм Сиодмака. Ему подходит даже самая банальная обстановка. Ему достаточно узкого коридора в баре, выходящего на танцплощадку, или анонимной больничной палаты, чтобы спроецировать своих героев в этот удушливый, давящий, лишенный плодотворного будущего мир, к которому нас приучил нуар.

  Елена и мужчины

   1956 - Франция - Италия (99 мин)

     Произв. Franco-London Films, Les Films Gibee (Париж), Electra Compania Cinematografica (Рим)

     Реж. ЖАН РЕНУАР

     Сцен. Жан Ренуар, Жан Серж

     Опер. Клод Ренуар (Eastmancolor)

     Муз. Жозеф Косма, Жорж Ван Пари

     В ролях Ингрид Бергман (княгиня Елена), Жан Марэ (Роллан), Мел Феррер (Анри де Шевенкур), Жан Ришар (Эктор), Магали Ноэль (Лолотт), Жюльетт Греко (Миарка), Пьер Бертен (Мартен-Мишо), Жан Клодио (композитор), Элина Лабурдетт (Полетт Эскофье), Дора Долл (Роза ля Роз), Фредерик Дюваллес (Годен), Жак Жуанно (его сын), Рено Мари (Флери), Гастон Модо (цыганский барон).

   Париж, 1880 г. Польская княгиня Елена Сороковска, женщина добросердечная, верит, будто на нее возложена особая миссия: помогать некоторым мужчинам осуществить их призвание. Приняв участие в судьбе композитора, оперой которого заинтересовалась миланская «Ла Скала», она оказалась на мели и готовится выйти замуж за старика Мартена-Мишо, обувного магната. 14 июля, в день взятия Бастилии, она встречает в толпе графа Анри де Шевенкура, который знакомит ее с генералом Ролланом, нынешним кумиром парижан и всей Франции. Генерал явно очарован прекрасной полячкой. Она вручает ему маргаритку как талисман.

   Вскоре генералу предлагают портфель военного министра, и он принимает это предложение. Однако его советники хотят, чтобы он взял в свои руки власть. Роллан не решается выйти за рамки закона. Советники поручают Анри убедить Елену, чтобы та подтолкнула генерала к действию, раз уж ее красота так его впечатлила. Она встречается с Ролланом в замке Мартена-Мишо недалеко от того места, где генерал командует учениями. Мартен-Мишо включается в игру и немедленно откладывает брак при условии, что будущее правительство повысит таможенные пошлины на заграничную обувь. Но Анри начинает сожалеть, что вмешался в это дело. Он любит Елену и понимает, что рискует ее потерять.

   Выполняя задание, Елена советует генералу направить ультиматум Германии, которая не хочет отпускать пленника по фамилии Видобан, случайно приземлившегося там на воздушном шаре. Роллан слушается ее совета, и Германия уступает. Генерал опять торжествует. Правительство, напуганное его растущей популярностью, отправляет его в ссылку в Бурбон-Сален, а затем и помещает под арест. Советники Роллана, воодушевленные результатами выборов, считают, что Роллану больше нечего терять, а потому он должен играть ва-банк. Новое свидание Елены с генералом организовано в тайном «доме» Розы ля Роз в Бурбон-Салене. Генерал сбегает из-под ареста и приходит к Елене. Но Анри в ответ идет в контратаку. При помощи цыганского табора, разбившего лагерь неподалеку, он устраивает так, что Елена оказывается в его руках, а Роллан удаляется со своей бывшей любовницей - не в Елисейский дворец, а на юг, навстречу любви.

   ► В Золотой карете, Le Carrosse d'or, Французском канкане, French Cancan и Елене и мужчинах, вместе составляющих некое подобие трилогии, Ренуар оказывает почтение 3 видам зрелища: комедии дель арте, кафешантану и театру марионеток. В Елене мы не видим ни занавеса, ни сцены, ни нитей, но, тем не менее, присутствуем на кукольном спектакле. Театр марионеток - особое измерение, постоянно присутствующее в мире Ренуара как в драмах (вспомним пролог Суки, La Chienne), так и в комедиях. Здесь он торжествует одновременно и в стиле, и в том, что можно назвать моралью этой аморальной истории. В стиле заметны те же приемы, что и в Правилах игры, La Règle du jeu, но они более стилизованы и заходят еще дальше в осознанном схематизме, шутовстве, буффонаде. На заднем плане, в кухнях и коридорах, суета горничных и ординарцев, пылких простофиль и влюбленных девиц копирует и без того уже карикатурный мир взрослых, мир хозяев и властителей вселенной. Это придает режиссуре восхитительное богатство, насыщает ее хитроумными узорами, играми в прятки, великолепно помещенными в пространство планов.

   Что касается морали, то тут Ренуар хочет отстраниться от всего, и эстетика кукольного театра придает этой отстраненности и забавность, и безобидность, и крайнюю остроту. Очевидно, после Реки, The River, которая стала его последней «серьезной» картиной, Ренуар больше ничего не воспринимает всерьез разве что, быть может, наслаждения любви и лени. Все персонажи - марионетки, включая и генерала Роллана, слегка напоминающего знаменитого генерала Буланже; но наименее смехотворно выглядят те, кто согласен променять свои амбиции, желание действовать и изменить мир на простую радость любви и личного счастья. Поскольку у Ренуара ничто не бывает просто, в этом согласии, тем не менее, чувствуется тоска, скрытый надрыв. В этом ли последний философский вывод режиссера? За свою жизнь он принимал столько разных точек зрения на мир, что нам следует быть крайне осторожными, приписывая ему на сей раз - пусть даже из соображений хронологии - именно ту точку зрения, что больше прочих напоминает завещание. Завещание Ренуара, хамелеона с тысячей лиц - все его фильмы сразу все его творчество в полном объеме.

   N.В. В отличие от Золотой кареты, отснятой большей частью на англ. языке, а затем дублированной на французский (для фр. версии) и итальянский (для ит. версии), немалая часть Елены и мужчин снималась на фр. и англ. языках одновременно. Это доставило Ренуару немало проблем; он был вынужден гораздо чаще, нежели ему хотелось, прибегать к смелым импровизациям. В этом смысле подобный метод двойной съемки без наличия достаточных финансовых средств, несомненно, усилил специфическую красоту фильма и режиссерского стиля. «Пуститься в съемки 2 версий с одной командой - невозможное дело, - говорил Ренуар. - То, что мне удалось закончить Елену - настоящее чудо… Каждый день я оказывался на краю пропасти и только ценой невероятных пируэтов и хитрых уловок удерживался на ней… Если бы дело было только в финале! Финал мне пришлось придумать на ходу за один день под песню Жюльетт Греко» («Cahiers du cinema», № 78). Между фр. версией и англ., озаглавленной Париж творит странные вещи (Paris Does Strange Things), есть некоторые различия. В начале англ. версии нет персонажа Жана Клодио (композитора, которому помогает Елена). Зато имеется пролог, где после нескольких планов Парижа, Мел Феррер (мы слышим только его голос) показывает в своей библиотеке «Воспоминания Роллана» и достает из ящика личный дневник Елены. На всем протяжении действия голос Мела Феррера периодически начинает довольно занудно комментировать происходящее на экране (часто перекрывая диалоги), как будто англ. и амер. публика не может самостоятельно понять ход повествования. Вырезано огромное количество маленьких фрагментов сцен (зачастую - самых смешных), а одна сцена исчезла целиком: дуэль Мела Феррера со своим соперником в кафе. Рено Мари (главный советник Роллана), появляющийся во многих сценах, заменен на Джорджа Хиггинза (Мартинеса из Золотой кареты): замена отнюдь не полноценная. Англоязычная версия со всех точек зрения уступает французской. Кроме того, она короче на 12 мин.

  Человек-слон

   1980 - США (125 мин)

     Произв. PAR (Джонатан Сэнджер)

     Реж. ДЭЙВИД ЛИНЧ

     Сцен. Кристофер Де Вор, Эрик Бёргрен, Дэйвид Линч по книгам сэра Фредерика Тривза «Человек-Слон и другие воспоминания» (The Elephant Man and Other Reminiscences) и Эшли Монтегю «Человек-Слон: исследование человеческого достоинства» (The Elephant Man, A Study in Human Dignity)

     Опер. Фредди Фрэнсис (Panavision)

     Муз. Джон Моррис

     В ролях Джон Хёрт (Джон Меррик, «Человек-Слон»), Энтони Хопкинз (Фредерик Тривс), Энн Бэнкрофт (миссис Кендал), Джон Гилгуд (Карр Гомм), Уэнди Хиллер (старшая медсестра), Фредди Джоунз (Байтс), Ханна Гордон (миссис Тривс), Хелен Райан (принцесса Александра), Джон Стэндинг (Фокс).

   Лондон. 1884 г. Врач и профессор анатомии Фредерик Тривз связывается с «владельцем» ярмарочного артиста, известного как «Человек-Слон». «Монстру» по имени Джон Меррик всего 21 год. Его мать на 5-м месяце беременности сбил с ног слон. Меррик страдает от хронического бронхита, его тело покрыто язвами, а позвоночник совершенно деформирован. Вдобавок его лицо и череп представляют собой сплошные искривления и бугры; равного такому дефекту, без сомнения, не сыщешь в мире. Тривз платит хозяину ярмарки Байтсу, чтобы Меррика доставили в лондонскую больницу, где работает профессор. Там Тривз осматривает его и демонстрирует коллегам. Он пока убежден, что Меррик - идиот от рождения.

   Меррик возвращается к своему «учителю», который бьет его за опоздание. Тривз вынужден снова забрать его в больницу на лечение. Он выделяет ему отдельную палату и обучает нескольким простым словам. Он организует встречу Меррика с управляющим больницы Карром Гоммом, который покидает палату в полной уверенности, что Меррик лишь механически повторяет слова, которым обучил его Тривз. Однако когда они оба услышат, как он читает наизусть библейские псалмы, им придется изменить свое мнение. В последующие дни Тривз обнаруживает, что Меррик умеет говорить и читать как обычный человек своего возраста (но до сих пор не осмеливался этого делать), обладает развитыми и даже утонченными чувствами; Тривз начинает понимать, как тягостна была его жизнь на ярмарках, в руках такого чудовища, как Байтс.

   Тривз приглашает Меррика к себе домой на семейное чаепитие. Меррик тронут до слез красотой миссис Тривз. Постепенно он становится знаменит. Актриса Мэдж Кендал хочет увидеться с ним и дарит ему книги. Он принимает в палате гостей из лондонского высшего общества. Королева направляет административному совету больницы письмо с поздравлениями в связи с заботой и лечением, оказанными Меррику. Это затыкает рот тем членам совета, которые хотели прогнать Меррика из больницы. Теперь Меррик получает право на отдельную палату до конца своих дней. Один работник больницы организует платные подпольные посещения «чудовища». «Клиенты», которых он приводит в палату Меррика, смотрят на него как на диковинного зверя и всячески его унижают. Среди них однажды оказывается и Байтс; он пользуется случаем, чтобы вернуть себе «имущество».

   Тяготы Меррика начинаются вновь. Однажды ночью Байтс запирает его в клетке для обезьян. На следующий день другие ярмарочные «монстры» освобождают его и сажают на корабль, следующий курсом Остенде - Лондон. В столице за Мерриком гонятся дети, а затем и взрослые. Он кричит: «Я не животное… Я - человек!» Полицейский приводит его в больницу. Он возвращается к мирной жизни и благодарен Тривзу. Тот ведет его в театр: Меррик попадает туда впервые в жизни. Мэдж Кендал посвящает спектакль ему, и он принимает овации публики. В тот же вечер он заканчивает небольшой макет церкви, сделанный по образу и подобию той, которую он видит из окна. Затем ложится в постель и умирает.

   ► 2-й фильм Дэйвида Линча в некоторых отношениях является противоположностью 1-го. Голова-ластик, Eraserhead придавала реалистическую силу экстравагантной и фантастической истории. Человек-слон придает фантастический размах реалистическому сюжету, основанному на биографии реального персонажа, вдохновившего целый ряд литературных, научных и драматургических трудов. (Помимо прочего, Джон Меррик сам написал автобиографию, из которой Линч позаимствовал противоречивое толкование его прозвища и его несчастий - т. е. травму, полученную матерью при беременности.) Герой Головы-ластика и его «младенец» по ходу сюжета становились все чудовищнее и невыносимее для глаз. Персонаж Человека-слона по ходу сюжета все больше становится похож на человека (и, главным образом, зритель начинает смотреть на него как на человека; в этой эволюции содержится основной посыл фильма). Голова-ластик, совершенно очевидно, была предназначена для ограниченного круга зрителей. Человек-слон предназначает себя самой широкой публике и достигает цели. Эта цель - вновь донести до зрителей мысль, которую в прошлом несли в себе разве что такие совершенно маргинальные картины, как Уродцы, Freaks. Речь идет о том, чтобы привить «нормальному» человеку другой взгляд на ненормальное - взгляд более уважительный, приводящий к осознанию человеческого достоинства. Этот путь великолепно проторил Херцог фильмом Каждый за себя, и Бог против всех, Jeder für sich und Gott gegen alle. В случае с Человеком-слоном эта мысль сочетается с огромным зрительским уважением к фильму, которое тем более достойно похвалы, поскольку встречается в последнее время все реже.

   Психологическая и визуальная реконструкция викторианской эпохи (времени жестокого, высокомерного, а временами - курьезно милосердного) великолепна - как и черно-белый изобразительный ряд, созданный Фредди Фрэнсисом, а также игра Джона Хёрта, Энтони Хопкинза и пр. актеров. В отличие от Тода Браунинга, Линч не стремится быть злободневным или жестоким, напротив - он совершенно спокоен. Его фильм неизменно выражает глубокую, чисто человеческую жалость, которая, на примере трагического и исключительного случая с Джоном Мерриком, обращена, в конечном счете, на все человечество в целом.

   N.В. В 1980 г. появился американский телефильм Человек-слон, поставленный Джеком Хофсиссом по пьесе Бернарда Померэнса. Чрезмерно многословный и надоедливый, фильм основан на тех же событиях и персонажах, что и фильм Дэйвида Линча. Джона Меррика играет прыткий молодой человек без какого бы то ни было грима или маски: он символически кривляется и искажает голос. Одна сцена затрагивает сторону, не представленную в картине Линча, а именно сексуальную жизнь Меррика. Меррик признается актрисе миссис Кендал в своем желании завести любовницу и в том, что он никогда в жизни не видел голой женщины. Она раздевается перед ним. Появившийся в этот момент доктор Тривз глубоко шокирован. Миссис Кендал больше никогда не увидит Меррика. В остальном же этот телефильм пригоден лишь для того, чтобы еще больше подчеркнуть, как многого достиг Дэйвид Линч в визуальном ряде, драматургии и эмоциональном накале своего фильма.

   БИБЛИОГРАФИЯ: Joy Kuhn, The Elephant Man, the Book of the Film, Virgin Books, London, 1980. Каждому автору фильма посвящена отдельная глава. Много превосходных кадров из фильма и фотографий, в том числе - иллюстрирующих подготовку грима, разработанного Кристофером Хакером. Наряду с гримом из Красавицы и чудовища, La Belle et la Bête, это один из самых сложных гримов, когда-либо использованных в кино. Для его наложения актеру нужно было сидеть неподвижно 7 час, поэтому Джона Хёрта подвергали этой пытке лишь через день.

  Дама в потемках

   1944 - США (100 мин)

     Произв. PAR (Ричард Блументал, Б.Г. Де Силва)

     Реж. МИТЧЕЛЛ ЛАЙСЕН

     Сцен. Фрэнсис Гудрич, Алберт Хэкетт по одноименной пьесе Мосса Харта

     Опер. Рей Реннахан (Technicolor)

     Муз. Курт Вайль, слова Айра Гершвин

     В ролях Джинджер Роджера (Лайза Эллиотт), Рей Милленд (Чарли Джонсон), Уорнер Бэкстер (Кендалл Несбитт), Джон Холл (Рэнди Кертис), Барри Салливан (доктор Брукс), Миша Ауэр (Расселл Пэкстон), Филлис Брукс (Эллисон Дюбуа), Эдуард Филдинг (доктор Карлтон), Дон Лоупер (Эдамз), Гейл Расселл (Барбара), Хиллари Брук (мисс Бэрр).

   Нью-Йорк. Лайза Эллиотт, главный редактор знаменитого журнала моды «Аллюр», страдает от депрессии, упадка сил и беспричинных страхов. Она обращается к лечащему врачу. К большому удивлению Лайзы, тот направляет ее к психоаналитику. В работе Лайза не испытывает больших трудностей, разве что начальник рекламного отдела Чарли Джонсон злит ее постоянной иронией и насмешками. Он называет ее «Шефиней» и не упускает ни единого случая выставить на посмешище ее манеры властной и самоуверенной женщины. Личная жизнь Лайзы одновременно проста и уныла; женщина состоит в длительной связи с Кендаллом Несбиттом, женатым человеком, и тот у же несколько лет безуспешно добивается от жены развода.

   Психоаналитик д-р Брук, на консультацию с которым приходит Лайза, хочет начать лечение немедленно. Лайза ложится на кушетку и рассказывает свой последний сон: затерявшись в пространстве, полностью окрашенном в синий цвет, она бежит за синим платьем (этот цвет она ненавидит в реальной жизни). Лайза надевает его. Платье весьма элегантно и очень женственно - полная противоположность той одежде, которую она привыкла носить наяву. Ее встречают аплодисментами. Чарли Джонсон должен написать портрет Лайзы, который поместят на почтовую марку. Закончив позировать, она понимает, что Чарли нарисовал уродливую карикатуру.

   Возвращение в реальность. Редакция бурлит: на фотосъемку прибыл Рэнди Kepтис, звезда Голливуда. Лайза с легким презрением смотрит на то, как восхищаются ее работники этим Адонисом. Тем не менее, Рэнди ищет свидания именно с Лайзой. Она медлит с ответом. В тот же день Лайза узнает от Кендалла, что его жена дала согласие на развод. На следующем сеансе психоанализа она рассказывает свой 2-й сон. В белоснежном платье новобрачной в позолоченных декорациях она выходит замуж за Кендалла. Но Чарли, приняв облик священника, который должен скрепить их союз, прямо заявляет, что она не любит жениха.

   Возвращение в реальность. Психоаналитик объясняет Лайзе, что она любит Кендалла как отца, а не как любовника или мужа. Он говорит, что нежелание отвечать на предложение Рэнди очень важно: за ним скрывается страх выйти из своей скорлупы и вступить в конкуренцию с другими женщинами. Лайза злится и прерывает сеанс.

   В редакции Чарли подает заявление об увольнении. Другой журнал предложил ему желанную должность, которой он никогда не сможет добиться в «Аллюре»: пост главного редактора. Лайза просит Кендалла не спешить со свадьбой. Рэнди приходит за ней; она в конце концов согласилась на свидание. Лайза переодевается и выходит в весьма изысканном платье. В ресторане Рэнди встречает знакомую, и та никак не хочет покидать их столик. Лайза уходит. Она возвращается к д-ру Бруксу и рассказывает ему 3-й сон. Лайза заперта в клетке на арене цирка. Чарли, выступая одновременно как адвокат и прокурор, ведет ее процесс. Он обвиняет ее в нерешительности: она не может выбрать обложку для следующего номера журнала: не знает, нужно ли ей выходить замуж за Кендалла; вести ли ей себя как покорительница сердец или как суровая «деловая женщина».

   Возвращение в реальность. Лайза рассказывает психоаналитику о 2 унижениях, пережитых ею в детстве и юности. Ее мать была очень элегантной женщиной и пользовалась большим успехом у мужчин. Как-то вечером друзья стали насмехаться над тем, что ее дочь Лайза совсем на нее не похожа. С тех пор в ребенке поселился стыд и огромный комплекс неполноценности. Мать вскоре умерла. Однажды Лайза захотела порадовать отца и надеть платье матери - но вдруг натолкнулась на жесткий запрет. В колледже она с головой ушла в учебу. И все же однажды согласилась пойти на свидание с самым популярным парнем школы, когда тот поссорился со своей девушкой Барбарой. Однако в разгар танцев он бросил Лайзу и пошел к Барбаре. Психоаналитик говорит Лайзе, что ее случай прост: сознавая превосходство мужчин над собою и мучаясь от старых душевных ран, она захотела всех превзойти в профессии, подавляя собственную женскую природу. Лайза словно освобождена этим объяснением. Кендалл понимает, что она никогда не выйдет за него. Рэнди тоже делает ей предложение, но и ему Лайза отказывает, поскольку Рэнди нужна мать и защитница, а не женщина. Она предлагает Чарли совместное управление журналом. Ведь она любит именно его.

   ► Эта экранизация знаменитой пьесы Мосса Харта (на музыку Курта Вайля) - один из самых необычных фильмов Митчелла Лайсена и голливудского кинематографа тех лет. Лайсен впервые затронул тему психоанализа в своем предыдущем фильме Нет времени на любовь, Nо Time for Love, 1943, своеобразном черновике Дамы в потемках, у которого эта картина могла бы позаимствовать название (в Нет времени на любовь Лайсен также впервые для себя снял эпизод сновидения). Но в Даме в потемках, 1-м цветном фильме Лайсена, психоанализ становится основным стержнем сюжета. Голливудские кинорежиссеры начали говорить о психоанализе в нуарах, но его появление в мюзикле было куда более неожиданным шагом. Впрочем, в этом фильме Лайсен все время играет на необычности, непривычности, барочности, замешательстве. Он пытается выразить серьезное через ничтожные мелочи, вывести на поверхность все, что спрятано глубоко внутри, придавая этому нарочито поверхностный и декоративный вид. Секрет успеха - в контрастных интонациях и удивительной работе с цветом и костюмами. Этот фильм - честная попытка передать психоаналитический метод пластическими средствами.

   Главная героиня совершает поспешное путешествие в глубины своего сознания и возвращается с целым набором образов из сновидений, иногда агрессивных и вульгарных (которые в наши дни сойдут за китч); во всяком случае, выбивающихся из гармонии и приличий, превосходящих по смелости большинство подобных эпизодов в фильмах Миннелли и Кьюкора, которых Лайсен, впрочем, опережает в этой области. Рассказывая историю женщины, которой психоанализ возвращает женственность и интерес к противоположному полу, Лайсен, возможно, не без удовольствия затронул какие-то автобиографические мотивы. Так или иначе, в психологическом и формальном отношении Дама в потемках обладает той интонацией удивительного внутреннего приключения, которое делает столь привлекательными, несмотря на их недостатки (в данном случае - чрезмерное обилие диалогов и иногда невероятный подбор актеров), большую часть фильмов Лайсена.

   N.В. Сложности, с которыми пришлось столкнуться на съемках создателям этого весьма масштабного проекта (в том числе - разногласия между Лайсеном и Джинджер Роджерз), еще больше усилили его авантюрный характер. Они не помешали фильму снискать огромный успех, который в наше время удивляет не меньше, чем успех Французовой бухты, The Frenchman's Creek.

   Из эпизода последнего сеанса у психоаналитика были вырезаны 2 сцены. Обе располагались не во сне, а во флэшбеке, рассказывающем о подростковых годах Лайзы. В 1-й сцене Лайзе не давали роль в спектакле, поставленном в колледже. Во 2-й сцене она напевала своему кавалеру на свидании песенку «Мой кораблик»; эта 2-я сцена была очень важна, поскольку героиня с самого начала фильма говорит, что ее всюду преследует этот мотив. Лайсен признавался Дэйвиду Кирекетти, автору книги «Голливудский режиссер. Карьера Митчелла Лайсена» (David Chierichetti, Hollywood Director, The Career of Mitchell Leisen, New York, Curtis Books, 1973), что сценарий Фрэнсис Гудрич и Алберта Хэкетта, внесенных в титры, был выброшен на помойку и окончательную версию сценария писал он сам. Он с иронией вспоминает, что Джинджер Роджерз и продюсер Б.Г. Де Силва ровным счетом ничего не понимали в психоанализе и, соответственно, в развитии сюжета, что ничуть не облегчало его работу. Де Силва приходил в ужас при мысли о том, что зритель может предположить возможность инцеста между Лайзой и ее отцом в той сцене, где говорится, что она любит своего жениха, как отца.